Соколова разместили в небольшой и относительно удобной клетушке, примыкавшей к задней стене штаба. Под самым потолком было окошко, забранное прочной металлической решеткой. В углу источала жар железная печь, и труба от нее шла в это самое окно. Рядом аккуратной стопкой были сложены березовые поленья. На маленьком самодельном столе на возвышении стояла ярко горевшая лампа-линейка. На столе лежал изящно переплетенный том стихов Гейне. И довершали убранство клетушки небольшие нары со старым волосяным матрасом, застланным чистым бельем.
Соколов усмехнулся: «Полный комфорт!»
Явился гауптфельдфебель, поставил на стол бутылку рислинга, а унес шинель, гимнастерку, галифе и сапоги.
Дверь заскрипела, загремел закрываемый висячий замок.
Сыщик усмехнулся:
— Вот я и под арестом!
Соколов руководствовался правилом, которое поставил для себя еще молодой Толстой: делай, что должно, и пусть будет, что будет! Улыбнулся, подумал: «Здесь тепло, уютно, есть вино и божественный Гейне. А главное, я все делаю, как должно, и совесть моя перед самим собой чиста, словно крылья ангела. Жизнь прекрасна!»
Соколов рухнул на нары, по привычке перекрестился и успел подумать: «Спасибо Тебе, Создатель! Пока все идет как нельзя лучше». И беспробудно уснул — до утра.
На рассвете появился все тот же гауптфельдфебель. Он принес вычищенную и тщательно отутюженную одежду.
Соколов сделал гимнастику: шестьдесят раз отжался от пола, полсотни приседаний. Настроение поднялось.
Раскрыл том Гейне. Почти все стихи помнил по-немецки наизусть. Читать надоело. Стал мерить шагами клетушку. Четыре шага — туда-сюда.
Вновь заскрежетал открываемый замок, дверь открылась, и гауптфельдфебель появился с подносом. Это был завтрак: рислинг, картофельное пюре, кусок колбасы, два куриных яйца, кусочек дешевого сыра и отвратительный кофе.
Соколов сказал:
— Мне нужно ведро воды, чтобы ополоснуться на воздухе.
Гауптфельдфебель сдержанно кивнул:
— Доложу!
Минут через пять он открыл дверь:
— Вода ждет вас! Выходите на воздух.
Соколов обнажил торс, вышел из своей клетушки, и гауптфельдфебель полил на него ледяной водой. Соколов с наслаждением фырчал:
— Уф, хорошо! Теперь и в тюрьме приятно посидеть.
Затем гений сыска съел паршивый немецкий завтрак, но вместо кофе с содроганием выпил стакан кислого рислинга.
Он чувствовал себя совершенно спокойным, был готов к подобному повороту событий, все развивалось без неожиданностей. Теперь он ждал допроса. Немцам необходимо узнать от него все военные сведения, которыми он владеет. Разумеется, у них должны быть сомнения: не русский ли он шпион? Они будут допытываться о причинах, толкнувших его на измену, о маршруте, которым он следовал, станут добиваться имен тех, кто посвящен в план его побега.