Солдаты вновь рассмеялись. Факторович всем пришелся по душе. Улыбнулся и Шатуновский, пошарил в кармане, достал пятачок.
— Остальное за мной! — и тщательно записал анекдот.
Факторович был доволен собой. Тоном благодетеля произнес:
— Уверяю вам, что могу рассказать тысяч на двадцать ассигнациями, только, господин журналист, не забудьте ваш долг пять копеек вернуть, — ткнул пальцем в сторону клозета: — Уже очередь, сразу видно, что народ обвалился — воевать едет.
И снова солдаты прыснули смехом:
— Хоть евреец, а мужик свойский!..
Факторович принял серьезный вид:
— Во-первых, для своей беды я крещен в православной вере, поэтому отправили воевать. Во-вторых, если мне собирать с каждого из вас хоть по три копейки, так я радовался бы жизни с моею Ривой.
— Почему? — удивился Фрязев.
— Я бы сунул кому надо, и мне дали бы белый билет. А вот теперь еду как самый последний.
— Это ты, жидовская морда, срамно рассуждаешь. Долг каждого — не жалеть живота и все такое прочее, — строго произнес Фрязев.
— Факторович, вы такой остроумный, что вас обязательно направят служить писарем при штабе, — сказал Бочкарев.
— Об таком счастье можно только мечтать. А теперь еще один случай и для вас совершенно задаром. К врачу приходит еврей, которого замучили понос и отрыжка, но стесняется сказать прямо. Он говорит: «Господин доктор, у меня отрыгается и спереди и сзади!»
Солдаты заходились хохотом, Шатуновский без передыху царапал карандашиком, а Бочкарев мечтательно произнес:
— Вот скоро кончится война. Приеду домой, затоплю баню, пропарюсь, за стол сяду, жена моя Алена щей с бараниной поставит да пироги из печи вынет. Эх, хорошо! И никакой отрыжки.
Соколов подумал: «Какой славный русский человек. Совсем немного ему для счастья надо».
В это время в проходе, перешагивая через солдатские ноги, появился прапорщик Шлапак. Из-под распахнутой шинели на гимнастерке поблескивал Георгий. Прапорщик, заглушая шум, произнес:
— Все разместились? Извещаю: горячую пищу получите в Смоленске. Претензии, просьбы, обращения есть? — И, не дожидаясь ответа, сказал: — Желаю счастливого пути и боевых подвигов.
Вдруг прапорщик обратил внимание на Соколова. Раздвинул в улыбке рот и показал тридцать два крепких, как у молодого тигра, зуба, радушно протянул руку:
— В одном вагоне едем? Очень приятно! Я вас еще на вокзале приметил. Я моряк, в японскую воевал на крейсере «Богатырь». А в эту войну меня сделали сухопутным…
Соколов спросил:
— Небось по ночам снятся бушприты, кливер-шкоты, кран-балки?
Шлапак расцвел в улыбке: