Мир приключений, 1923 № 03 (Грин, Дойль) - страница 11

Давно уже настойчивый холод (понятия времени, разумеется, здесь очень условны) отвратительного желания, разлитого в толпе, осенял меня убийственными посылами. Теперь усилилось людоедское тяготение. Меня попросту желали видеть разбившимся. Началось это глухо и спрятанно, как чирканье спичкой поджигателем, опасающимся произвести шум. Желающие не хотели желать. Они рассматривали свои черные мысли, как неответственную игру ума. Однако, хотение это было сильнее принципов минимальной гуманности. Раздвигая корни, оно укреплялось в податливом сознании душ с неуклонностью вожделения. Его зараза действовала взаимно среди всех, объединенных в этом раздражающей зрительной точкой — мной, могущим потерять равновесие. Я читал:

«Почему ты не падаешь?! Мы все очень хотим этого. Мы, в сущности, явились сюда за тем, чтобы посмотреть, не упадешь-ли ты случайно с каната. Все мы можем упасть с каната, но ты не па даешь, а нужно, чтобы ты упал. Ты становишься против всех. Мы хотим тебя на земле, в крови, без дыхания. Надо бы тебе зашататься, перевернуться и грохнуться. Мы будем стоять и смотреть надеяться. Мы желаем волнения, вызванного твоим падением. Если ты победишь наше желание тем, что не упадешь, мы будем думать, что когда-нибудь кто-то, все-таки, упадет при нас. Падай! Падай! Падай! Ну же… ну… Падай, а не ходи! Падай!..

Я смутно, с ужасом, воспринимал это. Я, действительно, шатался. Шест бешено прыгал в моих руках. Каждое, казалось бы, целесообразное усилие вызывало неописуемое волнение проволоки.

Спина и ноги готовы были сломаться от напряжения. Площадь, заполненная народом, кружилась и опрокидывалась; на нее стремглав падало небо. Солнце пылало у моего лица.

— Спасите! Спасите! — закричал я. Дальнейшее не во всем подвластно памяти. Я выпустил шест, мгновенно черкнувший воздух; затем, согнувшись, ухватился руками за канат и повис, содрогаясь от потрясения. Канат, вследствие сильного толчка, вызванного внезапно повисшим телом, бешено раскачался. Проволока резала руки. С воплями, в отчаянии бессмысленной смерти сопротивляясь падению, я, наконец, испытал нечто напоминающее насильственное, грубое разжатие пальцев. Это было очень болезненно. Я выпустил канат с ощущением стремительного полета вверх и сознание мое смолкло.

Я упал в сетку. Помощники Марча успели, подбежав как раз во-время, растянуть ее подо мной. Суматоха, поднявшаяся после этого несчастного случая, доставила мне множество неприятностей. Марч скрылся. Два дня я доказывал следствию и корреспондентам, что, будучи Фоссом, никак не могу быть Марчем. Самоличность моя, подтвержденная второстепенными физическими различиями и показаниями моей семьи, установила, однако, что я, даже на пристальный взгляд, несомненно, разительно схож с Марчем, не исключая голоса и еще кое-чего, не сразу охватываемого зрением.