Ученый Марса замолчал. Наступило продолжительное молчание. Люди Земли были, как будто, несколько смущены неуживчивостью своих отдаленных предков.
Наконец Роне Оро-Бер сказал:
— Кто старое помянет, тому глаз вон! — гласит одна древняя пословица. Мы у цели нашего путешествия, дорогой мой друг. Посмотрите, как безмятежно раскинулась наша Атлантика. Где теперь те, чей могучий гений некогда властвовал над ее погребенными в недрах океана материками? Несколько жалких островков — и это все, что осталось нам в наследство от величайшей культуры.
Носители науки двух миров, дружелюбно склонившись друг к другу, любовались развернувшейся перед ними грандиозной картиной частично восстановленных островов древней Атландиты, тысячелетия пробывших под водой.
Кэн, слегка откинув голову и полуопустив веки, витал мыслью где-то в глубинах пространства. Казалось, юный гений совершенно не замечал окружающего.
Сидевшая напротив Лейянита, неподвижная, как статуя, не отводила своих огромных черных глаз от его бледного лица.
— Лейянита! — тихо позвал Гени.
Марсианка не шевелилась.
— Что с тобой, Лейянита? Ты здорова? Я тебя совершенно не узнаю, моя звездочка, — с тревогой говорил Гени, слегка касаясь руки юной супруги.
Лейянита вздрогнула от этого прикосновения, как от электрического тока. Она как будто только-что пробудилась от глубокого сна и с удивлением огляделась вокруг.
— Где твоя прежняя веселость, моя утренняя звездочка, моя Лейянита? — ласково и грустно шептал Гени.
Лейянита, закрыв лицо руками, неожиданно глухо зарыдала.
— Что с тобой, моя радость? — взволнованно спросил Гени.
Рыдания становились все громче. Через руки, закрывавшие лицо, прорвался сдавленный страдальческий возглас:
— Я… больше… Я больше не Лейянита!..
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ЦВЕТЫ БЕЗ КОРНЯ
Над Атлантидой ночь, — синяя — синяя. Сине безбрежное небо с неяркими звездами. Синеет безмятежный океан, обильно залитый лунными потоками. Бежит по водному зеркалу трепещущая серебряная дорожка куда-то в неведомое царство.
Очарована Лейянита этой манящей далью, этой дорожкой, пышно расшитой. Хочется ей ступить на дрожащую серебряную ткань и итти, итти туда, к далекому горизонту, над которым ласково смеется волшебная Солентейя. Уже и темно-зеленые кусты раздвинула руками Лейянита и сбежала к самому океану по отлогому, влажному берегу, и ноги свои занесла на дрожащую дорожку, да вспомнила, что она не в золотом царстве далекого Марса. Там — медленно струится упругая опаловая влага, а здесь — все не так. Голубой воздух гнетет, временами мешая дышать, а голубая вола жадно засасывает все живое и нет сил спастись от ее холодных, цепких объятий.