— Они, лешие, на тележке приехали. И тележка у вокзала стоит. Я его, неумытого, и нести помогал, — рассказывал носильщик собравшимся.
— Ну, вот видите, и тележка стоит, — уже весело упрашивал Бородавкин. — У нас такой уговор: он меня в сундуке сюда доставит, а я сундук обратно привезу.
— А сундук чей?
— Наш. Столяры мы. До свиданья товарищи, спасибо вам. Угощенье за мной, — балагурил Бородавкин, видя добродушное настроение вокруг и взваливая сундук на спину.
— А может быть приятель-то тебя в Америку хотел отправить? — сострил кто-то.
— Держи карман! Так я и дался! Прощенья просим…
Глава восьмая,
лишний раз подтверждающая теорию изменяемости материи.
«Я ему, дьяволу, покажу «Америку», — скрежетал зубами Бородавкин, везя сундук на оставленной тележке обратно на Тамбовскую. Прошмыгнул незаметно во двор. Поднялся с сундуком на четвертый этаж. Потрогал дверь соседки — заперта.
«Как же он, дьявол, сундук-то добыл? Ах да, латышки дома нет, а ключ у нас».
Потрогал свою дверь — не заперта и ключ в замке торчит. Осторожно прошел к себе в комнату — никого. Заглянул к хозяйке — храпит, как паровоз.
«Ушел, анафема, и дверь не закрыл». Припрятал сундук в чулан и остался у открытой двери сторожить.
Скоро внизу на лестнице послышались тяжелые, спотыкающиеся шаги, пьяное бормотанье.
«Идет».
Бородавкин бросился в комнату и спрятался под кровать.
Вошел Квасов, постоял у двери, потом тяжело опустился на свою койку. Он был сильно пьян. Побормотал, повсхлипывал и не раздеваясь, заснул.
Настала очередь действовать Бородавкину. Он притащил сундук, примостил его около койки и осторожно перевалил тело друга в немецкое произведение.
Потом отыскал ключ от квартиры латышки и с большим трудом стащил туда тяжелую ношу.
Скрыв все следы преступления и умывшись, Бородавкин, с чувством удовлетворенной мести, завалился спать.
«Вот тебе и Америка, посиди-ка там», — было его последней мыслью.
Глава девятая,
воздающая должное принципу относительности.
Квасов давно проснулся от неудобного, скрюченного положения. Он никак не мог сообразить, что с ним приключилось? Ясно одно — он лежал в сундуке. Но почему?
Ведь, он убил приятеля Бородавкина, он упаковал его в сундук и отправил на вокзал, а выходит, как будто наоборот.
Что за ерунда? Где он? Все-ли еще на станции или в другом месте? Может быть, на том свете?
Хмель давно выскочил из головы Квасова. Все тело ныло и болело. Воздуха не хватало. Еще хорошо, добросовестный немец, чтобы не прели вещи, вделал в углы сундука целый ряд фисташек. Эти маленькие круглые отверстия светились, значит, был день.