И что остаётся? Ведь Трэш действительно беспомощен. Он даже маскировку усилить не в состоянии, шарик умения почти не реагирует на его действия.
Шарик? Вообще-то шариков два. Этот факт до этого как-то проскальзывал мимо сознания.
Откуда второй взялся? Такое впечатление, что маскировался, как это умеет делать Трэш, всегда оставаясь на виду.
Да только что толку, он ведь ничего с ним поделать не может. Никакого эффекта.
Ни сил, ни возможностей, ничего не работает.
Остаётся только одно — следить за лёгкими, сознательно управляя вдохами и выдохами.
И надеяться, что сердце выдержит, справится с дозой отравы, не остановится.
Лёгкими и сердцем одновременно Трэш управлять не сможет.
Какой чудесный последний день первого месяца новой жизни выдался.
Как бы он не оказался последним днём не только месяца. Или началом новой жизни, где придётся мечтать о смерти.
Всё к этому идёт.
Трэш, полностью погрузившись в себя, потерял счёт времени. В таком состоянии невозможно понять, минута прошла, или десять. Пытался считать управляемые вдохи, но быстро сбился со счёта. Видимо голова, страдая от нехватки кислорода, работала так же плохо, как и всё остальное. Мысли замирали и терялись. Не успев продумать одну, Трэш о ней забывал и хватался за другую.
А затем, в какой-то момент, мозг тоже замер. Вроде себя ощущаешь, лёгкими управляешь, но сознание не работает. В голове вакуум, абсолютная пустота. Качаешь воздух на автопилоте, по привычке. Ты уже не живое существо, ты примитивный механизм.
В этом состоянии попытки следить за временем обречены на провал. Да и какой смысл цепляться за секунды? Всё равно ведь связи с окружающим миром нет, можешь контролировать только некоторые функции организма и видеть положение частей тела относительно друг дружки. Если солдаты сейчас аккуратно грузят тушу на тягач, Трэш это не определит.
Иногда, на очень короткие промежутки времени, в мозгу вспыхивали жалкие искры активности. В такие моменты у Трэша получалось разглядеть потемневшие иконки членов стаи. Картинки они теперь не транслировали вообще, но зато одним лишь своим существованием давали надежду, что ещё не всё кончено.
Второй и Пёс живы. Вряд ли они бросили вожака, значит, солдаты до Трэша ещё не добрались.
Вот вспыхнула новая искра. Зашевелились мысли. Нехотя, медленно и со скрипом, будто детали древней паровой машины, век не видевшей смазки.
Так, что у нас тут? Какие новости? Сердце бьётся. Хорошо бьётся, уверенно. Ноги-руки на месте, лёгкие сдуваются и раздуваются.
Погодите-ка. Очень уж бодро дыхание работает. А что если...