Совет царей отправил в посольство Менелая и Одиссея – очевидный выбор. На рассвете они оседлали своих резвых, вычесанных до лоска, увешанных бряцающими украшениями лошадей и уехали. Мы глядели им вслед – вот они проскакали по широкой травянистой равнине и растворились в темно-серой дымке городских стен.
Мы с Ахиллом ждали у себя в шатре, гадая, что же случится. Увидят ли они Елену? Вряд ли Парис посмеет спрятать ее от мужа, но ведь и показать ее он вряд ли посмеет. Менелай отправился в Трою подчеркнуто безоружным, как знать – может, не доверял себе.
– Ты знаешь, почему она его выбрала? – спросил Ахилл.
– Менелая-то? Нет.
Я вспомнил, каким Менелай был тогда, во дворце Тиндарея, – его лицо светилось здоровьем и добродушием. Он был красив, но были там мужи и красивее его. Он был могучим владыкой, но были там мужи и богаче его, и более славные подвигами.
– Он принес щедрый дар. А ее сестра и так уже была замужем за его братом, может, дело было в этом.
Ахилл забросил руку за голову, погрузился в мысли.
– Думаешь, она уехала с Парисом по доброй воле?
– Даже если и так, Менелаю она в этом не признается.
– Хмм, – он задумчиво постукивал пальцем по груди, – скорее всего, она уехала по доброй воле. Дворец Менелая – все равно что крепость. Закричи она или начни вырываться, кто-нибудь уж точно бы услышал. Но ведь она знала, что муж отправится за ней, если не ради нее, то ради собственной чести. И что Агамемнон ухватится за эту возможность и созовет под свои знамена всех, кто принес клятву.
– Я вот не знал.
– Ты не жена Менелая.
– Думаешь, она это нарочно сделала? Чтобы развязать войну?
Эта мысль меня поразила.
– Может быть. Раньше говорили, что во всех наших царствах не найти женщины прекраснее. А теперь говорят – и во всем мире. – Он старательно пропел высоким, как у певцов, голосом: – «В путь за ней отправилась тысяча кораблей».
Тысяча – это число стали повторять сказители Агамемнона, «тысяча сто восемьдесят шесть» не слишком хорошо укладывалось в песенный размер.
– Может, она вправду влюбилась в Париса.
– Может, ей стало скучно. Я бы тоже сбежал, просиди я десять лет взаперти в Спарте.
– Может, это Афродита ее заставила.
– Может, они сейчас с ней вернутся.
Мы задумались: что будет тогда?
– По-моему, Агамемнон все равно нападет на Трою.
– По-моему, тоже. О Елене даже больше не вспоминают.
– Разве что когда выступают перед воинами.
Мы помолчали.
– Ну а ты бы кого из женихов выбрал?
Я оттолкнул его, и он расхохотался.
Они вернулись уже в сумерках, одни. Одиссей держал речь перед советом, Менелай сидел молча. Царь Приам тепло их принял, устроил пир в их честь. Затем поднялся – Гектор с Парисом стояли по бокам от него, остальные сорок восемь сыновей выстроились позади. «Мы знаем, зачем вы приехали, – сказал он. – Но сама царица не желает возвращаться к вам и попросила у нас защиты. Никогда прежде я не отказывал женщине в убежище, не стану и теперь».