– Нам с Патроклом нужно собраться в дорогу.
Возвращаясь в пещеру, мы с Ахиллом гадали, что же случилось. Микены были далеко на юге, правил ими царь Агамемнон, любивший называть себя повелителем мужей. Говорили, что во всех царствах не сыщется войска более грозного, чем у него.
– Что бы там ни было, нас не будет-то всего день-другой, – говорил Ахилл.
Я слушал его с благодарностью, кивал. Всего пару дней.
Хирон уже ждал нас.
– Я слышал крики, – сказал кентавр.
Мы с Ахиллом уже хорошо его знали и по голосу поняли, что он недоволен. Он не любил, когда на его горе нарушают покой.
– Отец призвал меня домой, – сказал Ахилл, – только на сегодня. Я скоро вернусь.
– Ясно, – сказал Хирон.
Он вдруг показался мне больше обычного: матовые копыта в яркой траве, рыжие бока залиты солнцем. Не будет ли ему без нас одиноко? Я ни разу не видел его с другим кентавром. Как-то раз мы спросили его о них, и он помрачнел. «Дикари», – ответил он тогда.
Мы собрали свои пожитки. Мне и собирать-то было почти нечего, так – пару хитонов да флейту. У Ахилла вещей было немногим больше – одежда, наконечники для копий, которые он сделал сам, и еще статуэтка, которую я для него вырезал. Мы рассовали все по кожаным сумам и подошли попрощаться к Хирону. Ахилл, как более смелый, обнял кентавра, обхватив его руками там, где лошадиное тело переходило в человеческую плоть. Стоявший позади меня гонец переступил с ноги на ногу.
– Ахилл, – проговорил Хирон, – помнишь, однажды я спросил тебя, что ты скажешь, когда другие захотят, чтобы ты сражался за них?
– Да, – ответил Ахилл.
– Тебе стоит подумать над ответом.
Я похолодел, но времени на размышления не было. Хирон повернулся ко мне.
– Патрокл, – сказал он, призывая меня.
Я шагнул к нему, и он положил ладонь, огромную и теплую, как солнце, мне на макушку. Я вдохнул его – и только его – запах: лошади, пота, трав и леса.
Говорил он тихо:
– Впредь от своего не отступайся.
Я не знал, что ему ответить, и сказал просто:
– Спасибо.
По его лицу промелькнула улыбка.
– Будь здоров.
Он убрал руку, и от этого голове сразу стало холодно.
– Мы скоро вернемся, – повторил Ахилл.
В косом вечернем свете глаза Хирона казались совсем темными.
– Я буду вас выглядывать, – сказал он.
Мы взвалили сумы на плечи и спустились с поляны. Солнце уже давно перевалило зенит, и гонец торопился. Мы быстро спустились с холма и оседлали поджидавших нас лошадей. Я столько лет ходил только пешком, что теперь седло казалось непривычным, да и лошадей я побаивался. Я смутно ждал, что они заговорят, хотя, разумеется, говорить они не умели. Извернувшись в седле, я оглянулся на Пелион. Надеялся, что увижу пещеру из розового кварца, а то и самого Хирона. Но мы уже отошли слишком далеко. Я отвернулся обратно к дороге и направился вслед за остальными во Фтию.