– Вот как? – Она вскинула бровь. – И кто же он, твой друг?
– Один юноша, – осторожно ответил я.
– Ясно. Юноши у нас имеются. – Говорила она игриво, явно забавляясь.
Темные густые кудри спадали ей на спину. Она повела головой – волосы взметнулись – и затем снова улыбнулась мне.
– Может, для начала скажешь, как тебя зовут?
– Хиронид, – ответил я.
Сын Хирона.
Незнакомое имя – она наморщила нос.
– Хиронид. И что же?
– Я ищу своего друга, он прибыл сюда с месяц назад. Он из Фтии.
Что-то промелькнуло в ее глазах, хотя, может, мне и показалось.
– И почему же ты его ищешь? – спросила она.
Голос ее уже не был таким беззаботным.
– У меня есть послание для него.
Как бы мне хотелось, чтобы меня отвели к старому и немощному царю, а не к ней. Лицо у нее было как ртуть, ни одно выражение на нем не задерживалось. Мне от нее было не по себе.
– Хмммм. Послание, значит. – Она лукаво улыбнулась, постучала по подбородку разукрашенным ноготком. – Послание другу. И с чего бы мне открыть тебе, знаю я этого юношу или нет?
– Потому что ты всевластная царевна, а я лишь смиренный проситель.
Я встал на колени.
Этим я ей угодил.
– Что ж, может, я и знаю такого юношу, а может, и нет. Нужно подумать. Останься, отужинай с нами, а я тем временем приму решение. Если повезет, я, может, для тебя еще и станцую, вместе с моими прислужницами. – Она вдруг склонила голову набок. – Ты слышал о прислужницах Деидамии?
– К сожалению, нет.
Она состроила недовольную гримаску.
– Все цари отсылают сюда дочерей на воспитание. Об этом известно всем, кроме тебя.
Я горестно склонил голову.
– Я долго жил в горах и почти не знаю мира.
Она слегка нахмурилась. Потом махнула рукой в сторону двери:
– Увидимся за ужином, Хиронид.
Весь день я просидел на пыльном дворе. Дворец, возведенный на самой высокой точке острова, упирался в небесную синеву, и, несмотря на его невзрачность, вид открывался прекрасный. Я пытался вспомнить все, что слышал о Ликомеде. Говорили, что он царь добрый, но слабый, ничем особенно не богатый. Эвбея на западе и Иония на востоке давно зарились на его земли, вскоре кто-нибудь из них да развяжет войну, не убоявшись суровой прибрежной полосы. Война начнется еще раньше, если они узнают, что тут правит женщина.
Когда зашло солнце, я вернулся в общую залу. Зажгли факелы, но от них стало как будто еще мрачнее. Деидамия, с золотым венцом в волосах, ввела в залу сгорбленного старика. Он был так укутан в шкуры, что под ними не видно было его тела. Она усадила его на трон, величественно махнула рукой слуге. Я стоял у стены вместе со стражниками и еще какими-то мужчинами, чья роль была мне не совсем ясна. Советники? Родственники? Вид у них был потрепанный, под стать обстановке. Одну Деидамию с ее блестящими волосами и румяными щеками это как будто миновало.