), которую в наше время называют Офанто. Павел и Варрон командовали поочередно, что было необычной и, как выяснилось позднее, неэффективной практикой, разжигавшей между ними соперничество. Они сменяли друг друга по четным и нечетным дням и не смогли выработать никакой четкой стратегии. Приказы и выбор тактики зависели от того, у кого из них в тот день была власть. Между консулами возникли серьезные разногласия, что привело к фатальным последствиям во время битвы.
Павел был более предусмотрительным, Варрон отличался порывистостью. Во многом повторялась история со Сципионом и Семпронием у Треббии: Павел с уважением относился к талантам Ганнибала и осознавал преимущество, которое его конница будет иметь на равнинной местности, а Варрону не терпелось одержать быструю победу, и он был уверен, что никто не сможет выстоять под натиском такого огромного войска. Когда Павел предложил передвинуть римский лагерь под прикрытие близлежащих холмов, Варрон настоял на том, чтобы легионы остались на открытой местности и начали готовиться к запланированной им атаке. Размеры войска вселяли в него чувство уверенности, и он открыто критиковал Павла перед другими командирами, утверждая, что тот находится под слишком сильным влиянием своего друга и наставника Фабия. В итоге Варрон добился своего, и легионы остались там, где были, тогда как Ганнибал, изначально расположившийся на южном берегу, переправился через реку и обосновался напротив римлян.
Следующие несколько дней в обоих лагерях активно готовились к битве. Перед самым рассветом 2 августа 216 г. до н. э. Варрон приказал своим легионам перебраться на южный берег Ауфида[76]. Оказавшись на противоположном берегу реки, войска развернулись фронтом на запад, а тылом к морю. Павел возглавил правый фланг, где под его началом находилось около 1600 всадников, пехота расположилась по центру, а Варрон командовал 5000 римлян и их союзников на левом фланге. Варрон слегка изменил стандартное для римской армии построение, приказав пехотинцам уплотнить ряды. Тем самым он сжал строй, ограничив возможность для маневра, сделав его узким и растянув в глубину. Варрон намеренно сконцентрировал здесь свои основные силы, чтобы вклиниться в центр карфагенского войска. 80 000 наступающих римлян должны были смести все на своем пути. Варрон был уверен, что ни хитрость Ганнибала, ни его тактическое превосходство, ни хваленое мастерство карфагенских наемников не смогут справиться с этой мощью. По мнению консула, одно лишь численное превосходство должно было решить исход этой битвы.