От последовавших за этим воспоминаний приёма в графском доме, Георга нервно передёрнуло и на левой щеке задёргался нервный живчик. И снова его мысли потекли в новом направлении: "Я этот приём запомню. Я умею ждать и память у меня отличная. Пусть этот лощёный молокосос думает, что он меня победил, но от моего возмездия он не уйдёт. Я-то прекрасно знаю, кто на самом деле ограбил почтовую карету. И то, что люди господина Шимина, ищут того, кто увёл их добычу. К моим людям уже подходили его представители и договорились об обоюдовыгодном взаимодействии. Вот я, раз не могу достать сам, то "поработаю" на этого, весьма щедрого иноземца. Даже если Александр Юрьевич, к этому делу не причастен, то всё равно, его можно и нужно наказать, желательно чужими руками".
Вот так, строя планы и постепенно успокаиваясь, полицмейстер, подъехал к своему дому. Время было позднее, давно наступили сумерки, ворота во двор, как и полагалось, были заперты и, пришлось немного подождать, пока их отопрут. А далее, въехав во двор, Георг привычно пожурил дворника за нерасторопность. Пообещав хромому Кондрату, что если тот не исправится и будет впредь заставлять себя долго ждать, то непременно выпорет того на конюшне. Полюбовавшись на то, как крепкий мужик испуганно заморгал глазами, Георг, мурлыча себе под нос лёгкий незатейливый, опереточный мотивчик, прошествовал к открывшейся на шум двери дома, при этом, небрежно оттолкнув не успевшую посторониться молодую горничную.
На следующий день, после "амнистии" — так Саша обозначил для себя снятие с него и его людей всех обвинений, прибыли освобождённые из-под стражи десятники. Точнее, их привезли на телеге, той самой на которой вчера были отправлены в Павловск оба бывших Сашкины надсмотрщика. Все три освобождённых узника, прибыли поближе к обеду и были осунувшимися и угрюмыми. Заточение никого не красит, поэтому, Александр это списал на длительность сидения в непроветриваемой камере и решил зря не тревожить их излишними расспросами. Поэтому, по его распоряжению, бывших узников накормили и отправили в натопленную баню, где выдали им новую, чистую одежду. А вот после бани, был устроен своеобразный пир, на котором гуляли все гайдуки. Граф решил не смущать бойцов своим присутствием, поэтому, довольствовался доносившимся до его ушей шумом пиршества, устроенного в столовой служивых.
Отзвучали здравицы, тосты, люди нагулялись и разошлись по домам. Прошла ночь, наступило утро следующего дня. Как было уговорено, Александр, сидел в малом кабинете и продолжал вести расчёты необходимые для создания новых станков, с учётом отсутствия привычных для него подшипников. Заодно, это позволяло скоротать время ожидания троицы освобождённых узников. Впрочем, они не заставили себя долго ждать.