Так никому и, не отдав свою неестественно неподвижную, обмякшую как марионетка, лишённая своих ниток управления, женщину, Сашка тяжело взбежал по ступеням и скрылся в доме. И уже оттуда, доносились его требовательные выкрики-приказы. Не дожидаясь напоминания, за пожилым врачом, живущим не так уж и далеко от графского имения, поскакали сразу трое гайдуков, хотя они видели, что Алёне его услуги уже не нужны. Однако барин потребовал, значит, его, медикуса, необходимо доставить в имение во чтобы-то не стало. Тем более, в том состоянии, в котором прибывал хозяин, врач мог понадобиться и ему. Это мнение высказал Протас.
Прошло немногим более часа, когда во двор поместья въехал старенький тильбюри́ доктора. Его, изображая бдительных конвоиров, сопровождали хмурые гайдуки. Которые неотрывно следовали за доктором по пятам, даже по территории двора усадьбы. Впрочем, как только экипаж подъехал к парадному входу, и конюх взял под уздцы красивого коня, светло-соловой масти, служитель Асклепия самостоятельно, не дожидаясь когда его позовут, выделив провожатого, поспешно покинул карету. Держа в правой руке свой увесистый саквояж, медик спешил в дом к пациентам. Правда, перед самой дверью пожилой доктор, неожиданно для себя, столкнулся с молодым графом, к которому так спешил. И что было самым странным, хозяин поместья передвигался самостоятельно, был одет в чистую одежду и не имел никаких признаков ранения, в виде повязок или ещё чего бы то ни было. По крайней мере, если следовать выводам, сделанным по сбивчивым объяснениям боевых холопов, выходило, что Александр Юрьевич должен быть серьёзно ранен.
— Простите доктор, — глухо, как-то безжизненно отречённым голосом заговорил молодой человек, — я вас напрасно побеспокоил. Алёнке ваша помощь уже не нужна. Она вообще-то, не имела смысла и в тот момент, когда я за вами посылал. Так что, ещё раз, простите за беспокойство и сколько я вам должен за вызов.
— Как же так? Меня звали ещё и для вас, так что давайте, я вас осмотрю.
— Это лишняя трата вашего времени. На мне нет ни единой царапины. Пуля, предназначенная мне, досталась моей Алёнушке.
— Но мне сказали, что вы были весь окровавлены.
— Это была её кровь. Это она меня спасла от пули пущенной проклятым душегубом, закрыла собою, а не я её. Представляете, меня…, мою грёбанную жизнь спасла хрупкая женщина. А ведь это я должен был защищать своего ангелочка, а не она меня…
— Значит так, любезный граф, хватит рефлексировать. Я здесь, и вас должен осмотреть, и я это сделаю, не смотря на все ваши возражения. Я врач, а это значит, мне решать, что и когда мне нужно делать, а что можно и отменить. Так что, показывайте, где я смогу вами заняться. И где находится погибшая?