Солдаты крестились, глядя на эту разномастную колонну и невиданных животных и то тут, то там слышались горестные высказывания: "Ох и прёт Турка, ну и силён зараза. Видать пришёл и наш черёд сложить свою буйную головушку… Прими и прости Святая Богородица наши души грешные". — Командиры, ходившие по импровизированной стройплощадке, казалось, не замечали этих слов. Они не требовали замолчать и не грозили расправой за паникёрское настроение, только контролировали работу своих подчинённых, указывая на замеченные ими огрехи. Никто из них, в общении с нижними чинами, не повышал своего голоса, но всё равно, их указания выполнялись беспрекословно. Впрочем, панибратством здесь и не пахло и разделение, офицер — его подчинённый, по-прежнему ощущалось чуть ли не на физическом уровне.
После обеда, появились драгуны, и стали лагерем, расположившись не так далеко от сооружаемого ротой Саввы, ломанного под странными углами укрепления, обозначаемого отцами командирами чудным названием "кронверк". Поэтому, он пусть обрывками, но слышал как бравые, неунывающие кавалеристы, приказывали своим обозникам: "… Так братцы!… Копаем тут, тут и тут… эполемент…! Да…" — Вникать в смысл этих распоряжений было некогда, и солдат, взяв очередной камень и, понёс его к возводимому его ротой полевому укреплению.
Вот так и прошёл весь день. Поближе вечеру, на юге утихла канонада, прошли остатки полков, державших там оборону и, любое движение с той стороны прекратилось. Благо все укрепления были сооружены, все рвы выкопаны и по примеру опытных солдат, все бойцы начали, переодеваться в чистую одежду, предварительно ополоснувшись в речушке, текущей в тылу укрепрайона. И буквально перед самым ужином, начался крестный ход, получивший отклик в сердце каждого русского солдаты. Священнослужители, благословляя защитников отчизны на ратный подвиг, несли образа, пели псалмы, освящали возведённые укрепления, щедро окропляли святой водой солдатский строй, мимо которого проходили. А воины, сняв головные уборы, крестились и каждый из них, в этот момент надеялся, что уж он, точно выживет в предстоящей "мясорубке".
Вот, шествие дошло и до роты, в которой служил Юрьев. И когда шествие поравнялось с рядовым Сеней, он за малым, по привычке, не упал на колени, сдержало только то, что этого не сделал никто из его сослуживцев.
И только после того, как мимо Сени прошла вся процессия, перед тем как вновь начать работать, молодой боец заметил, как на противоположном удалённом, холме показалась вражеское войско. Оно переваливало через вершину этой небольшой возвышенности, обтекало его по сторонам, как саранча, заполняя собою всё пространство. И тут до сознания солдатика дошло, что завтра может быть последний лень его короткой жизни. И в душу ворвалась волна "холодного" страха. Он вымораживал душу, давя тяжким камнем на грудь, затрудняя дыхание и заставляя сердце биться ускоренно, как попавшаяся в силки птаха. От его "липких объятий" не спасал и тяжёлый физический труд землекопа.