"Ну что же, Елизавета Леонидовна, я рад что вы понимаете то, что ваш поступок больше приличествует чёрной крестьянке, чем родовитой особе. Значит не всё так плохо, как мне поначалу показалось. Хорошо что наши матери этого безобразия не видели, для них это могло стать сильным потрясением. Вот только всё равно, я до сих пор желаю понять, что это было? И никак не могу в этом разобраться. Скажите мне. Что вас подвигло на такой поступок?"
"Это было сильное, и слава богу, временное помутнение".
"Да-а-а, дела. Как говорится: "Дело то ясное, вот только понятно то, что ничего-то нам здесь и не ясно"". - решил скаламбурить Саша.
За одно, переживая о том, что долгая гипоксия может отрицательно повлиять на ещё не рождённого ребёнка, потребовал: "Елизавета, я не желаю разговаривать с вашей спиной. Поэтому, будьте так добры, присядьте. Ведите себя как подобает женщине вашего круга, то есть говорите повернувшись к собеседнику лицом".
Пусть не сразу, но просьба была выполнена. В итоге, Лиза присела на краю кровати, скромно сложив руки на сильно округлившемся животе и повинно склонив свою голову. От чего, желание её отчитывать, окончательно улетучилось.
"Душа моя. Будь так добра, поделись со мною, что подвигло вас на этот безумный поступок? Чтоб принять какое-либо решение, я должен знать всё. Может быть, нам необходимо обратиться к хорошему лекарю? Ведь вы утверждаете, что на вас нашло некое помутнение". — Как это ни странно, но разводиться с этой девчонкой не хотелось, так-как Саша успел привыкнуть к её постоянному присутствию и не желал этого лишаться. Как и в случае разрыва отношений, терять время на поиски новой жены, при этом, учтиво отбиваясь от настырных сватов-соседей, тоже не хотелось. Что бы там некоторые люди не думали, но даже в этом случае, "разрыв по живому", то есть развод, обещал быть весьма болезненным. Поэтому граф искал способ свести эту ссору на нет.
"Нет, не надо врачей! — встрепенувшись, испуганно пролепетала Лиза. — Виною всему была весьма не приятная для меня новость! Я даже не подозревала, что я на такое способна".
"Ну что же, в нашей жизни бывает всякое. Думается, что я просто обязан знать эту плохую новость, раз она подтолкнула вас к подобному безумству. В семье, между супругами, не должно быть подобных недомолвок".
Так было сказано, но, подумал Саша совсем другое: "Жизнь же наоборот, постоянно показывает правоту одной аксиомы, гласящей: "Вторая половина не священник, грехи не отпускает". Если человек в чём-то согрешил, и не желаешь разрушить свою семью, то он обязан нести свой крест молча. Или вовсе не заморачиваться, коль не мучает совесть". — Это было его давним убеждением, сформированным ещё в той потерянной жизни.