— Это всё?
— Представь себе, нет. Вот парочка адресов где были оборудованы подпольные типографии, для тиражирования революционных листовок и прочей подрывной литературы. Мои мальчики скоро окончат демонтаж печатных станков и их вывоз. Предупреждаю сразу, всё это я забираю себе, в личное пользование. Приглашённые мною специалисты утверждают, что на этом оборудовании я смогу выпускать не только полезные для нас листовки, но и документы многих зарубежных учреждений, главное заполучить их оригинальные бланки и автографы нужных людей. Можно даже печатать импортные деньги. Но. Последнего я не допущу. Нельзя размениваться на такую мелочёвку. Рискованно это, я уж лучше буду действовать по старинке — чеканить монетки.
— Нельзя, значит нельзя. Только зачем ты мне о них говорил? Если не собираешься делиться.
Эти двое мужчин, ещё долго общались за закрытыми дверями, пытаясь "разложить по полочкам" всю полученную информацию, заодно, согласовывая свои дальнейшие действия. И Александр, всё чаще посматривал на Каца с некоторым недоумением, затем, не выдержал и поинтересовался:
— Абрашка, хитрая ты рожа. Ну-ка, выкладывай. Что ты там задумал? Каким таким хитромудрым способом решил меня объегорить? Ну-у, я тебя внимательно слушаю и может быть, даже прощу.
— Тьфу на тебя, Сашенька. Дурить тебя не входит в мои интересы. Тем более сейчас.
— А что тогда корчишь такую умильную рожу, как будто облапошил кучу народа, а эта глупая толпа, об этом, и не догадывается. Да и ведёшь себя неестественно беспечно, как-то излишне игриво. Не свойственно это тебе, мой друг. Ой как несвойственно.
— Ну вот. Хотел сделать человеку приятный сюрприз, а он взял, и всё испортил.
— Не люблю сюрпризов, они всегда такие неожиданные и не всегда приятные. Ты ведь это знаешь не хуже меня.
— Теперь знаю. Но тогда, размахивать руками, да бравурно кричать: "Тада-ам!" — Не буду. Ты сам в этом виноват, так что пеняй только на себя. А сейчас возьму и просто озадачу тебя, и твоих подмастерьев одной работёнкой. Вот, держи, дарю.
С этими словами, ювелир разместил на столе увесистую коробку, которая всё время беседы стояла на полу, около стола. Затем, без спроса, потянулся к торчащему из пинала канцелярскому ножу, и перерезал им бечёвку, перевязывавшую его подарок.
— Приятные подарки обычно перевязывают яркими бантами, а не грубой верёвкой. — с неуверенной улыбкой возразил князь.
— Это не смертельно. Тем более, подарок тайный, значит и соблюдение всяких там условностей, не обязательно.
К этому моменту, крышка с коробки была снята и Кац, как-то даже излишне обыденно, извлёк из залежей опилок настольный хронометр. И не обращая внимание на то, что обильно мусорит падающими опилками, положил часы на стол.