Догерти вспоминал, что ДеСальво называли «Итальянец» — это «погоняло» не имело уничижительной коннотации и хорошо соответствовало как внешности Алберта и фамилии, так и темпераменту. Обычно убийцы в американских тюрьмах относятся к категории самых крутых сидельцев, но это правило распространяется на «солдат» мафии и не имеет отношение к сексуальных убийцам. То обстоятельство, что ДеСальво считался убийцей 13 женщин, не придавал ему какой-то особый вес или авторитет в глазах окружавших его уголовников. Алберт был болтлив и хвастлив — эти особенности его поведения отмечали все, знавшие ДеСальво — а болтливость и хвастовство в мужских коллективах всегда работают против имиджа серьёзного человека. В «Уолполе» отбывали наказание преимущественно профессиональные преступники, многие из которых были связаны с преступным миром на протяжении всей взрослой жизни. Они смотрели на ДеСальво как на человека совершенно постороннего и вздорного. Догерти поинтересовался у одного из итальянцев, связанного с мафиозной «семьёй» и отбывавшего срок за убийство «солдата» конкурирующей группировки, его отношением к ДеСальво. Догерти ожидал услышать более или менее корректный отзыв, поскольку единоплеменники обычно поддерживали друг друга в коллективах, имевших пёстрый национальный состав. Каково же было удивление Догерти, когда бандит при упоминании ДеСальво отозвался о том в высшей степени пренебрежительно. Своё крайнее неуважение он объяснил примерно так: как можно уважать человека, который сознался в преступлениях, которые не совершал, и ничего за это не получил? Иначе говоря, соседи ДеСальво по «Уолполу» прекрасно понимали, что с ним что-то глубоко не в порядке — он «тянет чужую лямку», то есть сидит за чужие преступления, причём сидит крепко, без шансов освободиться — и уважать такого неудачника тюремный коллектив вряд ли бы стал.
Уже после смерти ДеСальво журналисты пытались собрать информацию о нём у людей, наблюдавшие его в тюрьме. Известно, что его не без иронии называли «большой шишкой» (дословно: «he was a big shot») и коннотация подобного словосочетания применительно к Алберту была сугубо саркастичной. Сексуальный преступник, находящийся в тюрьме рядом с профессиональными гангстерами, не имел ни единого шанса занять хоть сколько-нибудь весомое место в негласной криминальной иерархии. Но помимо этого, представляется гораздо более важной другая информация от его коллег по заключению, согласно которой Алберт пристрастился к наркотикам. Для человека, страдающего шизофренией, систематический приём наркотиков означает разрушение и без того сниженной коммутации с окружающим миром, утрату адекватности и нормальной рефлексии.