Председательствовал на процессе судья Корнелис Мойнихэн (Cornelius Moynihan), обвинение и защиту представляли те же лица, что и летом предыдущего года — т.е. помощник окружного прокурора Дональд Конн и Ли Бэйли и Айсгерссон соответственно.
С точки зрения сюжета данного повествования этот суд не представляет ни малейшего интереса. Понятно почему — никакой интриги этот процесс не содержал. Ещё в октябре 1964 г ДеСальво признался в том, за что его теперь судили, и с той поры от своих слов не отказывался. Потерпевшие его опознали, причём как на этапе досудебного расследования, так и в зале суда, так что обоснованных сомнений в том, что именно ДеСальво являлся «Мужчиной в зелёных штанах», не существовало. Процесс носил во многом формальный характер, присяжным следовало просто внимательно выслушать обе стороны, согласно кивнуть и признать: «Да, разумеется, ДеСальво виновен».
Несмотря на внешнюю суровость выдвинутых против Алберта обвинений, ситуация не выглядела на первый взгляд совсем уж страшной. Подсудимый не применял к потерпевшим грубого насилия — он никого ни разу не ударил, не душил и даже не повышал голоса. Он никого не изнасиловал. Да, он покушался на половую неприкосновенность, но изнасилований не совершал! Фактически никаких телесных повреждений потерпевшим не причинялось, можно было говорить об эмоциональных травмах жертв и пережитом ими шоке, но физически все они в результате нападений не пострадали. Если бы на месте ДеСальво сидел бы какой-нибудь никому неизвестный «Джон Смит» или «Смит Джонс», то приговор мог бы быть довольно мягким — 8—10 лет лишения свободы, может быть, 15. Последнее число дано с запасом.
ДеСальво, по-видимому, рассчитывал, примерно на такой приговор — лет 10—15 лишения свободы, ну, быть может, 20 лет. Хотя последнее казалось явным перебором для обычного подсудимого. Много, конечно, но не смертельно! После отбывания 2/3 срока он мог бы попросить об условно-досрочном освобождении. На момент суда Алберту шёл 36-й год, даже в случае осуждения на 20 лет, он мог выйти на свободу по УДО в возрасте 50 лет или чуть старше. Ничего особо страшного в этом не было, в 50 лет жизнь только начинается, особенно тогда, когда решён материальный вопрос!
Говоря о январском 1967 г суде над ДеСальво нам имеет смысл, пожалуй, упомянуть лишь о двух событиях более — менее любопытных. Одно из них связано с Эймсом Роби, не заслушать которого суд не мог.
В каком-то смысле Роби продолжил свою полемику с Ли Бэйли, начатую в июне 1966 г. Доктор повторил свой прежний тезис о серьёзности заболевания ДеСальво и его неспособности должным образом планировать и оценивать свои действия. Но к сказанному ранее, Роби добавил то, чего не прежде не говорил. Он сообщил суду, что недееспособность ДеСальво жёстко ограничивает его право совершать юридически значимые действия. Правила содержания заключенных в Бриджуотере таковы, что заключенные не имеют права принимать важные решения, не поставив в известность лечащего врача. Это правило не допускает никаких исключений, наличие у недееспособного заключенного опекуна никоим образом это правило не отменяет. Роби заявил, что ему известно о заключении особого договора между обвиняемым и обвинением, но договор этот не должен иметь никакой юридической силы, поскольку заключался он в тайне от лечащего врача. Если бы он, Эймс Роби, узнал, что ДеСальво намеревается принять на себя какие-то обязательства в отношении Генеральной прокуратуры штата, то выполняя свой врачебный долг по защите интересов пациента, он, Роби, непременно вмешался бы и не допустил заключения подобной договоренности.