Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена (Распе) - страница 19
К счастью, я вспомнил в эту минуту, что старый садовник-евнух на днях дал мне несколько семян турецкого боба с самой могилы Магомета. Я знал давно, что бобы турецкие очень скоро растут, а садовник сказал, что эти, взятые с гроба Магомета достигают необыкновенной высоты.
— Попробую, может быть что-нибудь из этого и выйдет! — подумал я, и немедленно посадил в землю несколько зернышек. И что вы думаете? Последствия превзошли все мои ожидания! Боб стал расти так быстро, что моему удивлению конца не было. У меня на глазах стебель стал быстро тянуться вверх и, наконец, вытянулся так высоко, что чрез несколько часов верхушка спряталась в небе и усиками своими зацепилась за нижний рожок луны. Я был в полной уверенности, что вся луна обвилась цепкими усиками бобов, и немедленно, с облегченным сердцем, полез по крепкому стеблю на небесное светило. Мне пришлось употребить много сил и настойчивости, чтобы справиться с назойливыми усиками, которые завивались о мои руки и ноги, но, в конце концов, я добрался до луны без всяких серьезных повреждений. Найти свой серебряный топор было очень трудно, — там все блестело, как бы выкованное из серебра и в таком сверканьи невозможно было сразу его рассмотреть. Все-же, через несколько часов я нашел его в большой куче соломы и другого мусора.
Теперь нужно было спуститься обратно на землю, так как жизнь на луне мне, почему-то, показалась, не привлекательной. Пока я искал свой топор, жгучие солнечные лучи так высушили усики и все листья моих бобов, что при спуске на землю той же дорогой мне грозила опасность оборваться. У меня-же не было никакого желания сломать себе шею, и я стал придумывать другой способ передвижения.
— Что же мне делать? — грызла меня неотступная мысль. Я вспомнил про солому, в которой нашел свой топор, и сейчас-же принялся плести из нее веревку. Моя работа подвигалась довольно быстро, и я имел в короткое время предлинную веревку. Обрадованный собственной находкой, я быстро привязал один конец веревки к одному из рогов луны и с осторожностью стал спускаться по ней вниз. Левая моя рука скользила по веревке, а правою я держал свой топор. Таким образом я прополз по веревке до самого ее конца, а дальше, — хоть виси между небом и землей! Но я быстро догадался, как помочь горю: обрубил над головой у себя лишний конец веревки, привязал его к нижнему и стал опять спускаться; потом снова обрубил, и верхний конец опять привязал к нижнему концу. Так я подвигался все ниже и ниже, пока не добрался до облаков. От частых обрубываний и связываний моя веревка настолько испортилась, что не выдержала тяжести моего тела, оборвалась, и я упал с высоты приблизительно двух миль от земли, и полетел прямо на землю. Упав с такой высоты, я получил сильный удар и потерял сознание; когда я раскрыл глаза, то, к своему удивлению, увидел, что тело мое в силу инерции вошло в землю, по крайней мере, футов на девять. Отдохнув немного, я принялся устраивать нечто вроде лестницы и с трудом выбрался из ямы. Мой вид был ужасен, не стану о нем распространяться, так как вы и сами можете догадаться, как я выглядел после таких приключений. Это страшное происшествие дало повод многим словоохотливым рассказчикам пустить нелепый слух, будто я ногтями выцарапал ступеньки, по которым взобрался на поверхность земли. Но кому же не известно, что это только злая шутка? Зачем мне было употреблять ногти, когда со мной был серебряный топор, которым удобнее и легче сделать лестницу! Трудно поверить, как мне вредят все эти непрошеные рассказчики. От них можно услыхать такие небылицы, которые, поистине, подрывают веру во все мои рассказы о действительных приключениях.