* * *
Я не хочу, дорогие читатели, утомлять вас пустословием о манерах, обычаях, искусствах и других характерных мелочах этой пышной столицы русского государства; еще меньше имею я намерения обременять вас повествованием о тех интригах и авантюрах, которые в том высшем свете встречаются; также и о прочих интимных сторонах жизни большого света. Я намерен лучше склонить ваше внимание на более важные и более благородные, достойные внимания, предметы, как например на лошадей и собак, к которым я, признаться откровенно, имею особое пристрастие. В особенности я думаю обратит ваше благосклонное внимание на лисиц, волков, медведей и других животных, которыми так изобилует Россия, как никакая страна.
Наконец, я не прочь бы поговорить с вами об увеселениях, рыцарских пышных турнирах, которые больше украшают дворянина, чем пара отрывков греческих и латинских классиков, с трудом заучиваемые, или французская фраза, надушенная гримасами французского остроумия.
Пока я поступил на службу в армию прошло некоторое время и я имел несколько месяцев свободных, в которые я мог свои деньги и время благороднейшим образом употребить. Некоторые ночи я проводил за игрой в карты, а некоторые — за певучим звоном хрустальных стаканов и пенящейся искристой влагой вина.
Суровость климата, нравы и обычаи страны имеют связь с бутылкой «отечественной», которая приобрела немаловажное социальное значение, какого в нашей рассудительной Германии она не имеет. И я знал в России людей, которые в искусстве умения пить были настоящими виртуозами.
Но все они были буквально ничто, в сравнении с одним старым генералом, с седой бородой, с угреватым меднокрасным носом, который с нами обедал за общим столом. Этот храбрый муж в одном сражении с турками лишился верхней части своего черепа. Так что, когда ему за обедом представляли нового иностранца, он вежливейшим образом извинялся, что вынужден остаться за столом в шляпе.
Генерал этот имел привычку, во время еды выпивать несколько бутылок киршвассера, а в заключение высушивал бутылку арака; при этом, в особо-торжественных случаях он эту дозу удваивал. Но на его наружности никаких следов, изобличающих пристрастие к спиртным напиткам, не замечалось.
Это обстоятельство показалось мне долгое время невозможным, и не мало часов я думал над этим, пока, как-то случайно, не пришла мне счастливая мысль в голову и я напал на след, для выяснения этой загадки.
В один прекрасный день ключ загадки был у меня в руках. Дело было в следующем: добрый генерал имел обыкновение, от времени до времени, поднимать свою шляпу. Это я неоднократно замечал.