– Никому из нас не нужно, даже Леару, – тихо, но веско подтвердила Дилли и добавила, глядя на замершего короля: – Спокойной ночи, ваше величество.
Четырнадцатое светозарня
Мыс Прит, Хазретский замок
Дилли
Мир тонул в густом, промозглом тумане, надежно прятавшем даже стоявшего на расстоянии вытянутой руки Ланса. Все остальные и подавно безвозвратно затерялись где-то в этом безбрежном океане молочного пара, давая знать о своем существовании лишь негромкими, глухими фразами:
– Лево руля… еще лево… право, прямо…
Дилли понимала, что он как-то определяет направление, но не могла поверить тому, чего не видела сама.
И потому лишь теснее прижималась к мужу, крепко держащему ее за талию.
– Не волнуйся, – шепнул ей на ухо Гард, обдавая шею теплым дыханием, – они видят дно.
Ведунья лишь сильнее прижалась щекой к его груди, мысленно благодаря магистров, сумевших увести бриг от трепавшего их почти двое суток шторма. Здесь, на востоке, он пронесся сутки назад, и теперь океан был покоен, как налитое в миску молоко.
– Подходим! – донеслось из тумана, и вскоре бриг сотряс легкий удар, означающий, что «Алый» достиг причала.
Где именно находится этот причал, не знал никто, кроме магов и Тровенга. Лишь капитан, хорошо знающий побережье Форандии, мог примерно догадываться, куда они пришли, но говорить этого никому не собирался.
Ланс унес Литу в неизвестность первым, за ним Леар вел короля.
– Пора! – Гард подхватил жену на руки и почти бегом сбежал по трапу в белую пелену.
Последними на причал стремительно соскользнули несущие багаж магистры, оставив на бриге Брэна, обязанного помочь судну выбраться из этой бухты и уйти незамеченным в сторону Ресны. Догнать друзей он должен был через несколько часов с помощью мощных артефактов. Отныне делегация из Онзирского княжества превращалась в партизанский отряд, вступивший на тайную тропу борьбы за возвращение Форандии законного правителя.
Тровенг уверенно шагал вслед за напарником, по-прежнему не выпуская из рук жену, и она сидела в его объятиях совершенно спокойно, не делая ни малейшей попытки освободиться. Никогда прежде Дилли даже не предполагала, насколько это приятно – ощущать постоянную заботу и защиту мужчины, которому полностью доверяешь.
Однако чуткости своему слуху все же добавила, и вовсе не из необходимости или элементарной осторожности. Просто за последние годы, проведенные вдали от дома, привыкла всегда и везде быть в курсе происходящего.
Оттого-то теперь отчетливо слышала, как поспешный топот десятка сапог по деревянному настилу сменился шуршанием гальки, а потом – глуховатым цоканьем по камню. Затем раздалось негромкое бряцанье, словно кто-то дергал дверное кольцо, и через долгую минуту тягостного молчания раздался шорох открываемого оконца и приглушенный мужской голос.