Несколько иначе, чем у Н. Щелокова, сложилась судьба Юрия Чурбанова. В ноябрьские дни 1984 года, когда Н. Щелокова лишили звания генерала армии и провели обыск у него в доме, приказ об увольнении Ю. Чурбанова из МВД был уже практически подготовлен. Но тут в дело вмешалась его теща, жена Леонида Ильича Виктория Петровна. Напросившись на прием к В. Федорчуку, она просила его не ставить крест на карьере зятя. Эта мольба старой женщины возымела действие, и Ю. Чурбанов был оставлен в стенах МВД и получил должность заместителя начальника внутренних войск МВД СССР.
Добровольно уйдя из жизни, Н. Щелоков, в сущности, лишил многих своих бывших "товарищей" удовольствия поприсутствовать на судебном процессе над ним. С 1953 года, с момента суда над Л. Берией, на скамье подсудимых больше ни разу не сидели высшие чины союзного Министерства внутренних дел. Н. Щелоков мог возобновить эту традицию, однако предпочел публичному позору выстрел в голову.
В декабре 1953 года в Москве был приведен в исполнение смертный приговор над Л. Берией и группой высших чинов союзного МВД. В числе казненных был и заместитель Берии генерал-полковник Сергей Арсеньевич Гоглидзе.
Через 50 с лишним лет - 29 октября 1984 года - не менее страшная участь постигла жену и дочь расстрелянного генерала. В тот день трупы двух этих престарелых уже женщин были найдены в их доме в подмосковном поселке Малаховка. Оперативная группа, которую возглавлял заместитель начальника управления уголовного розыска ГУВД Мособлисполкома А. Бутырских, прибыла на место происшествия после того, как там уже поработали эксперты. Последние установили, что смерть обеих женщин наступила в результате сильных ударов по голове тупым тяжелым предметом. С первого взгляда стало видно, что преступники что-то искали в квартире, хотя большое количество ценной утвари буквально бросалось в глаза. Дом, что называется, ломился от уставленных хрусталем горок, фарфоровых сервизов, ваз и прочего антиквариата. На стене висела гравюра, которая могла бы вполне обеспечить грабителям безбедную жизнь на долгие годы. Однако ни один из этих предметов не был тронут. Преступникам нужно было что-то другое, видимо, не менее ценное, чем эта роскошь. После тщательного осмотра квартиры сыщики установили: бандиты проникли в дом через форточку. Это указывало на то, что их комплекция и возраст были далеки от пенсионного.
Была опознана и личность погибших, после чего отпала необходимость объяснять, откуда у двух скромных бабушек столько антиквариата.
Летом 1953 года, когда С. Гоглидзе арестовали, его ближайшие родственники сразу поняли, какой приговор ему может быть вынесен. Спасти главу семейства возможности уже не было, а вот имущество, нажитое им за 30 лет службы в НКВД (в 1937 году С. Гоглидзе занимал пост наркома внутренних дел Грузии), можно. И супруга арестованного, Евлалия Федоровна, приложила все силы и умение, чтобы не отдать свое добро в руки конфискантов. В течение нескольких лет после расстрела мужа она писала слезные письма на имя Генерального прокурора СССР Р. Руденко, секретаря ЦК Г. Маленкова, первого секретаря ЦК Н. Хрущева и в конце концов добилась своего. К примеру, свой вклад на 160 тысяч рублей она объяснила тем, что эта сумма отчасти состоит из денежных средств домашней прислуги, чья заработная плата в течение 16 лет вносилась на сберкнижку нанимательницы.