Поднявшись из подземелья, Гленард на мгновение замер, ослепленный ярким солнечным светом, за что немедленно получил чувствительный тычок в спину. Он стиснул зубы от боли, едва сдержав стон — удар пришелся аккурат в синяк. Впрочем, об особой точности конвоиров это не свидетельствовало — всё тело Гленарда в данный момент представляло собой практически один большой синяк. Витану досталось не меньше.
Допрашивали их всю ночь. Ну, как допрашивали. Суровые стражники, сменяющие друг друга, чтобы не давать отдыха заключенным, вопросов не задавали. Они просто били, снова и снова. Аккуратно, не сильно, но точно, со знанием дела. Так, чтобы не повредить серьезно важных органов и не дать преступнику счастливую возможность умереть еще до эшафота. Посему, хоть разум Гленарда и был замутнен усталостью и болью, передвигаться он мог на своих собственных ногах, пусть и едва их переставляя.
Раздвигая толпу древками копий и криками, стражники вывели преступников из ворот дворца и погнали их к помосту. Гленард, увидев, куда их ведут, лишь покачал головой. Витан же побледнел, но не проронил ни слова.
В центре помоста они остались одни, стражники отступили к краям платформы, держа сабли наголо и всем своим видом демонстрируя тщетность даже идеи о попытке побега. На помост поднялся коренастый крепкий мужчина в красных одеждах. Закрытое бордовой маской лицо и огромный остро наточенный топор в руках очевидно демонстрировали его принадлежность к профессии палачей.
— Так нас вешать будут или рубить? — шепотом удивился Витан.
— Одно другому не мешает, — Гленард усмехнулся. — Поверь моему опыту.
— Не могу сказать, что меня это радует, ваша милость.
— Полностью с тобой согласен.
Торжественно взвыли трубы. В сопровождении толпы стражников и визирей из ворот замка появился салтам. Толпа вокруг приветственно взвыла. Правитель Хадика неспешно поднялся на зрительскую трибуну и занял свое место с важным видом. Гленард рассмотрел за спиной салтама Вахида добрую улыбку работорговца Махира, а рядом с ним торжествующе усмехающегося бородатого муасафа Джасима. Все остальные важные зрители были Гленарду не знакомы. Он поискал взглядом Манграйта, но того не было ни на трибуне, ни в толпе.
На помост поднялся высокий полный седобородый мужчина в белых одеждах, отделанных золотым шитьем, и в высокой чалме, украшенной громадным сапфиром. Он поклонился салтаму, а затем развернул свиток, который он держал в руках, поднял его перед собой и начал зачитывать громким торжественным голосом.
— Кажется, это визирь справедливости, — шепотом пояснил Витан. — Он зачитывает приговор, ваша милость.