— То есть вы, Гленард?..
— Да, барон Гленард ан Кратхольм, командир Тайной Стражи Империи, Великий Инквизитор Андерриоха. Но какое это имеет значение у костра посреди пустыни в тысячах километрах от Рогтайха?
— Удивительно, порой, жизнь переплетает пути…
— И не говорите, мухтарам Сармад. Я, наверное, не должен всего этого рассказывать, я здесь вроде бы как тайно, инкогнито. Но почему-то у этого костра так спокойно, что мне просто не хочется врать. Да и вы мне рассказали интересные истории, вы заслуживаете откровенности.
— Скажите, Гленард, — караванщик задумался, — вы многих убивали в своей жизни?
— Многих. Но это было необходимо.
— Всегда?
— Нет, — признался Гленард. — Не всегда. Но те, кого я убивал, не были святыми людьми.
— Никто не святой.
— Никто. И я не святой тоже. Но, оглядываясь назад, я думаю, что если бы я не убил тех людей, наш мир был бы гораздо хуже.
— Опасная уверенность.
— Что делать, мухтарам Сармад. Это то самое цветное стекло моих иллюзий и убеждений, сквозь которое я смотрю и на прошлое, и на настоящее, и, в какой-то мере, на будущее.
— А когда у вас появилась страсть к собиранию интересных историй?
— У меня был друг на войне. Аллеран. Альв. Мы с ним прошли всю войну, только нас трое от первого нашего отряда и осталось — Славий, Аллеран и я. Его убили перед самым концом войны, две недели оставалось… Он был много старше нас со Славием, хотя казался ровесником. Наверное, он воспринимал нас не просто как друзей. Воспитывал нас, юнцов, как своих детей или младших братьев. Он-то меня и приобщил к истории, к книгам, привил мне страсть к легендам, к изучению других культур. В первую очередь, я стал изучать жизнь альвов, это мне здорово потом помогло. Ну, а затем, интерес проснулся ко всем культурам этого мира. Я понял, что все мы, хоть и отличаемся сильно внешне, но на самом деле, в глубине души, похожи, одинаковы, едины, несмотря на разные языки, разный рост, форму ушей или религию. Жаль, что многие этого не понимают.
— Жаль. А как Аллеран вас заинтересовал альвийскими историями? Вы ведь были деревенским парнем с севера, наверняка альвов не любили.
— Не любил. И к Аллерану поначалу относился крайне негативно. Ну как же, разведывательный отряд, а к нам альва-предателя прикрепили. Но потом был первый бой, где мы стояли плечом к плечу, прикрывая друг друга. И я нашел друга. А потом однажды вечером он начал петь у огня длинную грустную песню. Я спросил, о чем она. Он рассказал. И тогда я нашел интерес в жизни. Он много песен пел разных, любил их очень. Я даже потом пытался их переводить на имперский.