Здесь что-то изменилось. Но только он не понимал что.
Его охватила досада. Лицо у него было замкнутое, упрямое, как в те дни, когда ему не везло. Точнее, ему хотелось сказать некстати что-нибудь неожиданное, чтобы нарушить окружавшую его обстановку.
Причиной этого неясного чувства была, главным образом, Анна. Она была все в том же темно-сером костюме, придававшем ее фигуре неподвижные формы статуи.
Неужели и впрямь недавние события не взволновали ее? Она двигалась, но при этом ни одна складка ее одежды не шевелилась. Лицо оставалось безмятежным.
Она напоминала героиню из античной трагедии, заблудившуюся в повседневной и мелочной жизни маленького пограничного городка.
— Вам случается иногда отпускать товары в магазине?
— Часто. Я заменяю маму.
— И наливаете вино?
Она не улыбнулась. Только произнесла с удивлением:
— А почему бы и нет?
— Речники иногда бывают пьяны, не так ли? Они, наверное, очень фамильярны, даже нахальны?
— У нас — никогда!
И она снова превратилась в статую! Она была уверена в себе!
— Вы хотите портвейна или?..
— Налейте лучше рюмку того Шидама, которым вы меня угощали в прошлый раз.
— Жозеф, спроси у мамы бутылку из старых запасов.
И Жозеф повиновался.
Ошибся ли Мегрэ, вообразив себе следующую иерархию в этой семье: сначала Жозеф, настоящее божество для всех. Потом Анна, потом Мария. Затем мадам Питерс, посвятившая себя торговле. И наконец, отец, спящий в своем кресле.
Но сейчас Анна, казалось, беспрепятственно заняла первое место.
— Вы не обнаружили ничего нового, господин инспектор?.. Видели, что баржи потихоньку стали двигаться? Навигация восстановлена до Льежа, а может быть, и до Маастрихта. Через два дня здесь будет одновременно не больше трех-четырех баржей.
Почему она это сказала?
— Нет, Маргарита! Возьми рюмки, а не стаканы.
Маргарита как раз вынимала стаканы из буфета.
Мегрэ все еще мучила потребность нарушить обстановку в доме, и вот, воспользовавшись тем, что Жозеф пошел в лавку, а его кузина выбирала рюмки, он показал Анне фотографию Жерара Пьедбёфа.
— Мне нужно поговорить с вами о нем!.. — сказал он вполголоса.
Он пристально смотрел на нее. Но если он надеялся изменить безмятежное выражение ее лица, ему пришлось разочароваться. Она только подала ему знак, как будто оба они были в заговоре. Знак, который означал:
— Хорошо… Но потом…
И, обращаясь к вошедшему брату, спросила:
— Там еще много народа?
— Пять человек.
Тут выяснилось, что Анна не лишена чувства такта.
На бутылке, принесенной Жозефом, был маленький оловянный наконечник, благодаря которому можно наливать из нее вино, не теряя ни капли. Прежде чем налить, девушка сняла это приспособление, подчеркнув таким образом, что оно неуместно в гостиной, в присутствии приглашенных.