От созерцания ковчежца Войтовского отвлек звонок в дверь.
— Она!
Потомок гордых шляхтичей поспешил открывать. У Герцогини имелся собственный ключ от его квартиры, но она редко им пользовалась. Удивительно, как он безоговорочно и полностью доверился ей, тогда как она не спешила последовать его примеру.
— Леонард, — сказала дама, врываясь в прихожую и бросая шубку ему на руки. — У тебя есть коньяк? Давай выпьем.
Ее фигуру обтягивало красное платье из атласа; волосы, забранные в узел на затылке, бледное лицо и кроваво-красная помада на губах делали ее похожей на женщину с картины «Зверь Апокалипсиса», которая висела над письменным столом в кабинете Войтовского в канадском доме. Женщина там сидела верхом на Звере и плотоядно улыбалась, совсем как Герцогиня сейчас.
— Хочу забыться, Пилигрим.
Она шагнула вперед, положила руки ему на плечи, горячо дыша. Запах алкоголя и помады от ее губ смешивался с ароматом французских духов.
— Ты уже пила? Где? С кем? — улыбнулся Леонард.
— Одна… а теперь мы будем пить вместе.
— С удовольствием.
Он разлил купленный в Крыму «Клинков» по бокалам — ей побольше, себе поменьше. Глаза женщины с полуопущенными веками затуманились.
— За здравие или за упокой? — печально спросила она.
Войтовский встревожился. Такой подавленной он еще Герцогиню не видел.
— Что-то случилось?
— Хорошо быть в неведении. Это благо, дорогой. А ты рвешься все знать! Когда много знаешь, скорби твои умножаются бессчетно.
— По-моему, нам пора сделать то, ради чего мы встретились, — как можно тверже произнес Леонард. — Время пришло, я чувствую. Почему ты медлишь?
Она склонилась к нему, обвила его шею руками, прошептала:
— Что с нами будет? Разве ты уже снарядил корабль, который увезет нас далеко-далеко… в неведомую страну?
— Нас не найдут, если…
Герцогиня закрыла ему рот рукой.
— Ш-шш-шшш… молчи. Не произноси этого вслух… старайся даже не думать! Все не так просто.
У Войтовского голова закружилась от страсти. Он поцеловал ее горячую ладонь, внутреннюю сторону запястья, сгиб локтя… расстегнул молнию на платье. Ее тело было сухим и обжигало при прикосновении, платье сползало с него, как блестящая змеиная кожа…
— Ты только моя… моя… — бормотал Леонард. — Упрямое дитя тьмы! Мы с тобой добудем ключ и откроем врата смерти…
Солнечный луч пробился сквозь золототканые шторы, скользнул по груди женщины и замер на золотой подвеске в виде кобры…
— Это символ царской власти, — благоговейно произнес Войтовский. — Священный урей. Где ты его взяла?
— А-а! А-ааа-ааа! — вскрикнула Герцогиня. — Он увидел меня! Огненный глаз Ра отыскал свое отражение! Я думала… О-о, нет! Боже! Он видит…