Настя проскользнула мимо мужчин, всплеснула руками.
— Глядите, что натворил, ирод! Вот тут, наверное, в углу его заначка была, — все выгреб, алкаш проклятый, целую кучу старья раскидал!
Один угол сарая и в самом деле оголился, тогда как в остальных чуть не до потолка громоздились деревянные ящики, какие-то доски, рассохшиеся бочки, кастрюли без ручек, черные от копоти керогазы и прочая отслужившая свой век рухлядь.
— Надо думать, тут он самогон-то и прятал, — согласно закивал Хлебин. — Хорошее место выбрал. Сюда, почитай, еще десяток лет никто не сунулся бы. Любите вы, бабы, мусор копить! Кому нужны эти сундуки, корыта деревянные, доски гнилые?
— Пригодятся, — потупилась Настя. — Я ими печурку во дворе буду растапливать. А сундук — память о бабушке.
— Память не валяется так-то! — рассердился ее отец. — И печурку еще Лукерья покойная растапливать собиралась этими обломками, сам слышал! И что? До сих пор валяются, шагу ступить негде. Превратили сарай в свалку!
Смирнов огляделся, постоял у разоренного угла, подумал, спросил у Насти:
— Можно я поговорю с Николаем?
— Если получится, — фыркнула она. — Идемте в дом, я пышек напеку, чай поставлю. Ты, отец, опять на рыбалку ходил? Много наловил-то?
— С гулькин хвост, — буркнул он. — Веди, дочка, в свои хоромы. Накормить человека надо, обогреть.
Настя запахнула полушубок, вышла из сарая, цыкнула на пса и зашагала к дому. Мужчины молча пошли за ней.
В горнице, навалившись на стол, храпел Николай. Мальчик лет шести испуганно жался в углу, на топчане. Настя увела его в другую комнату, туда, где спал маленький братик.
— Ванюшка намаялся ночью, то ли животик у него болел на погоду, то ли ножки крутило. К утру уснул как убитый, — объяснила она, вернувшись, с ненавистью глядя на пьяного супруга. — Наградил бог моих ребят отцом-алкоголиком!
— Эй, Колька! Просыпайся, тесть в гости пришел, — растолкал зятя Хлебин. — Хватит дрыхнуть. Человек поговорить с тобой желает.
Смирнов тем временем внимательно рассматривал рукава Драгина, нет ли на них порезов. Подумал: «Если вчера на меня напал Николай, то я, размахивая ножом, мог поранить его или повредить одежду. Интересно, где его куртка?»
— Чего надо? — поднял голову Драгин. Глаза у него были мутные, злые.
— Ты зачем сарай разгромил? — спросил его тесть.
— Я там держал кое-что, — огрызнулся тот. — А она, — он показал пальцем в сторону жены, — решила меня перехитрить! Весь угол раскурочила, где я…
Он споткнулся на полуслове, понимая, что выдает себя.
— Не ври, паскудник! — взорвалась Настя. — Я знать не знала, что ты там самогон прячешь. Если бы я бутыль нашла, ты бы ее уже не увидел!