Убедившись в том, что патроны также и во второй обойме выглядят идеально, я аккуратно вставил обоймы в их законные места.
Одна обойма расположилась у меня на поясе. Который я одену перед выходом.
Вторая обойма заняла своё место в рукояти Стечкина.
Теперь всё зависело только от того, что произойдет дальше. Кто-то мог бы сказать, что всё это глупо! И я мог бы со спокойной душой отправиться на станцию. За один этот пистолет я мог спокойно приобрести себе жилье на любой станции. Я знал о том, что на станциях существуют специальные отряды самообороны, которые защищают территорию. Но при этом, я отлично знал и то, как там не любят чужаков. Если я отдам единственное своё оружие, то в этом случае просто обреку себя на медленную гибель. Даже если ученые не захотят сделать из меня какую-нибудь подопытную крысу, вполне возможно, что местные жители меня так никогда и не примут. Я уже слышал о том, что на станциях вовсю процветает клановость или семейственность. Если какой-нибудь семье удалось заняться каким-либо делом, то они старательно никого не пускали на эту стезю, защищая возможности своей собственной семьи к выживанию. Ведь если они пустят кого-нибудь чужого хотя бы на те же плантации картофеля, который выращивают, то со временем они могут получить конкурента, который узнает всю технологию, и начнётся сам где-нибудь выращивать такой же картофель. А вы знаете насколько ценный этот продукт? Ведь он заменяет многим хлеб! Хотя, честно говоря, я даже не знаю, что это такое! Хлеб? Я его никогда не видел!
Аккуратно убедившись в том, что уже практически готов, я направился в то небольшое помещение, где у меня находились бочки с вымачиваемыми шкурами. Кто-то сказал бы, зачем мне нужны такие сложности? А вы знаете что будет со шкурой крысы, если её не вымочить как следует в растворе соли и извести? Да, раствор слабый… Иначе от шкуры останется неизвестно что. Мыла-то не было. После второй обработки нужно было бы обрабатывать мыльным раствором. Да где его наберёшься? Но и его достаточно чтобы обезжирить саму шкуру, и дать возможность ее обрабатывать! Скоро станет мягче, и в результате из неё можно сшить вполне нормальную одежду. Когда я впервые сшил свою одежду, Старик даже посмеялся, заявив о том, что во мне пропал Великий Модельер. Что это означает, я не знаю! Но по крайней мере он одежду, которую шил я, носил с удовольствием. Проверив шкуры, я убедился, что им нужно ещё несколько дней вымачиваться. Раствор – то слабенький. Раньше, Старик рассказывал, что для такой обработки хватало и пары дней. Но у меня выбора особого не было. Поворочав шкуры, чтобы не осталось ни одного места, не попавшего под раствор, я закрыл бочки, и только потом снял со своего чувствительного носа прищепку. Что поделаешь, но запашок там был не очень приятный! А нюх свой мне нужно было беречь. Старик неоднократно мне говорил о том, что у меня есть некие уникальные способности. Которые видимо очень сильно интересовали тех же самых учёных.