– Нашим людям тоже было приказано притворяться мертвыми и не двигаться, если их атакуют, – самодовольно пояснил он. – Как только они не будут больше представлять опасности, сосуды посчитают их нейтрализованными и двинутся дальше. Рад видеть, что они не забылись и не начали драться. В противном случае все могло бы обернуться неприятностями.
У меня ком застрял в горле, и я снова посмотрел на экраны, улавливая ускользающие силуэты драконов, выскакивающих из темноты. Крики и звук стреляющих пейнтбольных ружей заглушили говорящих, это сопровождалось редкими возгласами удивления и боли. Сосуды не издали ни звука, пока прокладывали себе путь с нечеловеческой оперативностью. В течение нескольких минут хаос завладел говорящими, люди падали один за другим. Последний охранник, крадущийся по проходу, однозначно нервничал, перешагивая через тела своих собратьев, едва успел поднять глаза на потолок, прежде чем дракон, свисающий на стропилах, спикировал на него подобно чудовищной летучей мыши. Послышался единичный полный ужаса крик, и затем все стихло.
Несколько секунд мы просто ждали. На экранах не происходило никакого движения. Ни люди, ни драконы или хотя бы колебание теней не фиксировались ни одной из камер. Видны были только лежащие на бетоне тела. На складе стояла зловещая тишина.
Затем на крыше над головой раздался стук, а за ним последовали еще. Я взглянул наверх, и доктор Олсен с мисс Саттон сделали то же. Губы ученого изогнулись в улыбке, полной гордости.
– Полагаю, они здесь.
Поднимаясь со стула, я пересек площадку, сбросил тяжелый замок и открыл дверь.
Четыре дракона уставились на меня с другой стороны, бледные глаза светились в темноте. Двое других уселись на крыше наблюдательного пункта подобно горгульям, а один взгромоздился на груду ящиков неподалеку, частично расправив крылья для балансировки. Восемь пар невозмутимых, лишенных эмоций глаз смотрели исключительно на меня.
– Джентльмены, – ликующе произнесла мисс Саттон. – Я верю, у нас есть ответ. Что думаете, мистер Хилл?
Я огляделся, видя свое отражение в этих равнодушных, чужих глазах, и улыбнулся.
– Да, – согласился я, пока возглавляющий отряд сосуд, стоя, как статуя, смотрел на меня. – Думаю, они готовы.
Раздражающе задорное пение птиц проникло в мой сладкий сон.
Поморщившись, я открыла глаза и прищурилась от проникающего через открытое окно солнечного света. Затем подняла голову и уставилась на окружающую меня обстановку, позволяя разуму ухватиться за происходящее. Я пребывала в драконьем обличии, лежа в той же маленькой комнатке, которую прошлой ночью показали мне мужчины в оранжевых робах. И вспомнила суматоху, шарканье босых ног вокруг меня и гомон голосов, говорящих на неизвестном мне языке. Припомнила одного улыбающегося монаха, стоящего на коленях у меня в изголовье и говорящего со мной в течение операции по извлечению пули из моей ноги. И хоть я не понимала ни слова из сказанного им, его голос звучал тихо и умиротворяюще, а ладонь у меня на лбу дарила прохладу, несмотря на чешую. Он был, размышляла я, очень храбрым, чтобы вот так сидеть у головы раненого дракона, пока его товарищи вытаскивают пулю из его ноги, пока я шипела и рычала от боли на протяжении всей операции.