Я выдохнул. Что ж, двери мы миновали. То есть прошли мимо охранников. Я не был уверен, хорошее ли это достижение или плохое, но через несколько минут все станет не важно. Я мог слышать мощный баритон Патриарха, когда мы входили в собор – под его бескрайние своды, возвышающиеся на пятнадцать метров над головой. Сверху на нас смотрели изображения святых с окон с разноцветными витражными стеклами. Пока мы шагали через центральный проход, Тристан крепкой хваткой держал меня за руку. По обеим сторонам скамейки были заполнены офицерами и солдатами в униформе, их внимание было приковано к мужчине в передней части зала. Но когда мы проходили мимо них, за нашими спинами начали раздаваться перешептывания, нарастая и становясь громче, пока не слились в один низкий непрерывный рокот позади. Я слышал свое имя, и слово предатель сорвалось с нескольких губ, чувствовал, как возмущение, недоумение и ярость нарастают, подобно буре, и продолжал смотреть строго перед собой. На мужчину, стоящего за церковной кафедрой.
Он замолчал и наблюдал, как мы приближаемся, нахмурив брови, очевидно размышляя, в чем тут дело. Кто смеет прерывать его посередине выступления?
А потом наши глаза встретились, и я уловил момент осознания, когда он точно понял, кто я такой.
«Тристан, – мрачно подумал я, кода он втащил меня к подножию постамента. – Если бы я сказал что-то сейчас, мой голос не имел бы никакого веса. Я заключенный, бросающийся сумасбродными обвинениями ради спасения собственной жизни, и меня заткнут или вышвырнут безо всяких раздумий. Если ты собираешься освободить меня, сейчас самое время».
– Гаррет Ксавье Себастьян. – Когда Патриарх заговорил, все присутствующие погрузились в тишину. Он вышел из-за трибуны, – Пришел к нам прямиком от демонов. Наш блудный сын вернулся домой.
Все молчали. Голос Патриарха обладал гипнотизирующим эффектом, как змея гипнотизирует жертву взглядом. Остановившись на верхней ступеньке, он с секунду рассматривал меня, а затем растянул губы в мягкой и снисходительной улыбке, решив, что победил.
Возможно, так оно и было.
Патриарх сделал шаг вперед, встав на краю платформы, и перевел оценивающий взгляд с меня на моего бывшего напарника.
– Твое имя, солдат? – негромко спросил он.
– Тристан Сент-Энтони, сэр.
– Должны ли мы благодарить тебя за поимку предателя?
– Мой бывший напарник сам сдался, сэр. – Голос Тристана не дрогнул, хотя он крепче сжал мою руку. – Моей обязанностью было доставить его сюда и предоставить на ваш суд.
– И ты превосходно выполнил свой долг. Я никогда не забуду эту услугу, солдат. – Патриарх кивнул Тристану, затем снова сосредоточил свое внимание на мне. – Скажи мне, Себастьян, – продолжил он, возвышаясь надо мной с безмятежной улыбкой. – Ты осознал свою ошибку? Заглянул в сердце врага и увидел смотрящее на тебя в ответ зло? Ты пришел исповедоваться, молить о прощении, поскольку предал не только своих братьев, но и каждого брата, которые приходили прежде и умерли за наше дело? – Он склонился вперед, голос звучал ласково, но повелительно. – Покайся, Себастьян. Сознайся в своих преступлениях, и я буду милосерден. Перед братством, перед людьми, которых ты предал, отрекись от дьявольских ящериц, позволь сознанию очиститься, прежде чем мы вынесем тебе последний вердикт.