Он улыбнулся и опять развел руками.
— И досыта и без греха! Что вы насупились? Вот я получил распоряжение еще и денег вам приплатить, много ли, мало ли — решайте сами. Сумма отличная, как на мое разумение, за пять минут работы — так просто гонорарище!
Савенко молчал, глядя на развалившегося в кресле Алекса. Оксана тоже не издала ни звука.
— Неужели не интересно? — спросил Алекс. — Ах да. Вы же люди состоятельные, денежные. И стоит ваш бизнес немало. Деньги в чемодане вас не волнуют, хотя, на мой взгляд, в чемодане это даже интереснее.
Савенко продолжали молчать.
— Удивительные люди, — скорее уж продекламировал, чем сказал Алекс, — у-ди-ви-тель-ные! Никогда не мог понять, когда кто-то не воспринимает логичные, доходчивые и внятные аргументы. Так, Сергей Савельевич! Стрелять будем? Или звонить Гене?
— Будем, — сказал Савенко.
— Оксана Михайловна, — произнес Алекс торжественно, — мне остается только поздравить вас со столь разумным жизненным выбором вашего супруга. Книксен можете не делать!
— Сколько вам лет, Алекс? — неожиданно спросила Оксана, склонив голову к плечу.
— Двадцать девять. А что, выгляжу моложе? Или старше своих лет?
— Да дело не в этом…
— Неужели проснулось любопытство? А… Понял! Сейчас вы меня таки спросите про деньги? Да?
— Ты знаешь, — сказала Оксана, глядя на мужа и пропустив слова Алекса мимо ушей, — я всегда думала, что такие, как он, долго не живут. Нельзя быть настолько недальновидным и пережить хотя бы тридцатилетие. И смотри-ка, я права! Ему еще нет тридцати!
Савенко пожал плечами.
— Ну, — рассмеялся Алекс, чуть неестественно, во всяком случае более неестественно, чем смеялся до этого. Никто не любит, когда говорят о его смерти, — и этот выскочка с массивной челюстью не был исключением. — Тридцать мне исполнится как раз в этом месяце, тридцатого, так что считайте, что уже исполнилось. Могу пригласить на юбилей, но, думаю, что вы вряд ли придете! Так что, Оксана Михайловна, ваши антипатии можете оставить при себе!
Он опять нащупал нужный тон — его насмешливость и хамство, казалось, подпитывали его энергетику.
— А вот вы, несмотря на ваш возраст, мне симпатичны. И даже очень! И вы, и ваш муж! Я, конечно, не разделяю ваши откровенно чистоплюйские взгляды, но все-таки, — он вздохнул, — вы мне симпатичны.
— Что ты от нас хочешь? — спросил Савенко, каждой клеточкой ощущая, что он устал. Устал так, как не уставал с тех далеких времен, когда под Кандагаром смерть ходила за ним по пятам. Или с тех времен, когда он, пылая от лихорадки, несколько суток ехал в кабине КАМАЗа, скрипя зубами от боли в простреленном плече. — Чего ты еще от нас хочешь?