— На «Ноте» сейф есть, — возразил Олег. — Их там даже два. Тот, что нам нужен — в каюте начальника экспедиции. В капитанском тоже есть золотые монеты, но мало. Игра не стоит свеч.
— Вы ко мне пришли, как к специалисту? — спросил Губатый серьезно. — Я вам как специалист и говорю. Бред. Детские сказки. Ты, Ельцов, Стивенсона в детстве перечитал. Есть такая книжка — «Остров Сокровищ». У меня таких энтузиастов-кладоискателей — каждое лето наезжает человек по десять. Некоторые с картами…
Он отхлебнул горячий, сладкий кофе из тяжелой керамической чашки с надписью «Нескафе» и продолжил:
— Картами старыми, на сто процентов надежными, от дедушек с бабушками по наследству полученными. Я даже знаю одного парня в Ростове, который на таких картах делает неплохие деньги. Рисует и продает. Не перевелись еще идиоты на земле русской. Хотите, он вам клиента найдет?
— А у меня карты нет, — Ельцов развел руками, изображая простодушие. — Ее и быть не могло. Но я знаю, где лежит «Нота». У меня есть план судовых помещений. Даже схема расположения ящиков с материалами экспедиции в трюмах. От взрыва судно развалилось на две части. Одна, носовая, затонула сразу — они поймали мину левой скулой, как раз на три четверти длины корпуса. А корма продержалась на плаву еще десять минут. Ночь была безветренная, но там возле берега течение. То, что мы будем искать, лежит в двухстах — двухстах пятидесяти метрах от берега. Какая там глубина, я точно не знаю: по лоциям от двадцати до пятидесяти, дно там как изрытое — ямы да скалы.
— От забора и до обеда, — хмыкнул Пименов. — Ты в море когда-нибудь что-то искал? От двадцати до пятидесяти! Мечтатель!
— Ну, почему же мечтатель? Я, Леха, по образованию специалист по систематизации, хранению и обработке информации. Разве я сказал, что у меня на руках только слухи? — спросил Олег и обратился к Ленке. — Дай сумочку, Лен. Я ж говорил тебе, что Леха всегда был Фомой Неверующим…
В сумочке оказалась дешевенькая китайская папочка из зеленого пластика и тонкая стопочка ксероксных копий документов, некоторые из них были рукописными.
— Это все попало в Адмиралтейство, — пояснил Ельцов. — Непонятно каким образом, но есть даже копия протокола допроса заместителя Чердынцева — Бирюкова. Чердынцев погиб в кораблекрушении, а Бирюков выжил. Он и вынес на берег судовой журнал. Как оказалось — не зря… Его арестовала ЧК в марте 1920-го.
— А дальше? — Пименов рассматривал странички, на которых некоторые строчки были отчеркнуты, а некоторые аккуратно замараны черным.
— Дальше? Что дальше, — Ельцов взял с блюдца крекер. — Дальше — ничего. Бирюкова уже в апреле пустили в расход. Дворянин, в чинах, и не раскаялся… Собственный двоюродный братец и пустил — он тогда заместителем в Ростовском ЧК трудился. А самого братца тоже расстреляли, но в августе. Тоже за то, что дворянин. Забавно, правда?