Ударил еще раз и еще. Намеренно в самую больную точку. Он всегда это умел — убивать словами.
— Уходи, Даша. Здесь больше нет шансов. Ни черта здесь больше нет. Уходи, пока я не приказал тебя вышвырнуть отсюда на глазах у всех. Ты все вспомнила, говоришь? Так вот посмотри мне в глаза сама и пойми, что все кончено. Мне уже наплевать. Понимаешь? Плевать на тебя и на каждое твое слово.
Я долго смотрела ему в глаза, едва сдерживая слезы. Мои силы терпеть его удары уже иссякли:
— И ты спокойно говоришь мне это в глаза? Повтори… я хочу запомнить это. Каждое твое слово. Хочу запомнить после того, как сама простила тебя, после того, как склеивала нас по кусочкам и верила, несмотря ни на что. Ты не верил, ты ненавидел себя. Разве моя любовь не исцелила нас обоих? Скажи мне еще раз в глаза, что не любишь.
Он молчал, и я за эти секунды болезненно умирала и воскресала снова. Нет. Не скажет. Он ведь не откажется от меня. Он всегда говорил, что не отпустит меня. Схватил за плечи и слегка тряхнул, всматриваясь мне в глаза:
— Я тебя больше не люблю, а может, и никогда не любил. Ты для меня ничто, и звать тебя никак. Мне плевать на твои воспоминания. Мне насрать, что ты меня прощала — это были твои решения, и никто тебя не заставлял. А у меня прощать не получается. Для меня человек превращается в пыль, в грязь. А теперь пошла вон. Ты меня утомила.
Последние слова он проорал мне в лицо, и я вздрогнула.
— Почему? — всхлипнула. — Почему ты так поступаешь со мной? За что?
— Потому что я так хочу. Ничего больше. Никакого тайного смысла. Никакой философии и подтекста. Просто хочу, чтоб тебя не было рядом со мной. Мужчины до банального просты в своих желаниях.
— Ты лжешь. Я чувствую, что ты мне лжешь. Это не может быть правдой.
— Неужели? — снова хохочет. — Ты, правда, чувствуешь что-то? Серьезно? А оно на хер уже не надо, ясно?
Он мне казался не просто чужим, он казался мне совершенным незнакомцем, готовым проехаться по мне и не заметить, облив грязью.
— Я… не могу в это поверить. Не могу понять. Слышу тебя и… и ни одно слово мне не понятно. — мой голос сорвался, и по щекам потекли слезы.
— Новая болезнь? После потери памяти — потеря мозгов? Хотя. Они атрофировались у тебя сразу после аварии. И если память восстановилась, то с мозгами проблемы явно остались.
Я не выдержала, впилась в воротник его рубашки обеими руками, сдавила, притягивая его к себе. От слез и от его слов, которые и изрезали мне все вены так, что я не могла стоять на ногах, мне казалось, я умираю. Он превратил этот разговор в сплошное унижение, в мою казнь. И с удовольствием отрезал от меня куски мяса, причиняя боль, чтоб сожрать ее с упоением.