— Седьмое купе. Там мой брат со всеми документами и багажом. Мне нехорошо, нужен свежий воздух.
Не дожидаясь какого-либо ответа, она прошла к выходу. Судя по тому, что никто ее не окликнул, внутреннее состояние с лихвой отразилось внешне. Ей вдруг стало жизненно необходимо вдохнуть глубже, чего совсем не получалось в вагоне. Ускорив шаг, она почти бегом сошла с поезда.
Прохладный ветер ударил в лицо и заиграл собранными в хвост волосами. Отдельные пряди хлестали по щекам, впитывая струйки слез. Смазав щекотание ладонью, Алесана прикусила губу. Ну как? Как он мог быть таким жестоким? Ей вдруг невыносимо захотелось кого-нибудь обнять, хотя бы даже вон того задумчивого мужчину с одним лишь кейсом вместо багажа. Он сошел с соседнего вагона и, не оглядываясь по сторонам двинулся к выходу из станции. Или вон ту женщину, выглядывающую кого-то из… Алесана выдохнула, подавшись вперед.
— Мама?..
Женщина дрогнула и наконец нашла того, кого выискивала. Мягко улыбнувшись, она направилась в ее сторону.
— О Солнечные Боги, мамочка!
Алесана бегом преодолела тот десяток шагов, что их разделял, и буквально влетела в раскрытые объятия. Она не могла поверить в это. Последний раз они виделись три месяца назад, когда их с Фабианом отпустили домой на праздник Жатвы. Всем, что касалось их обучения занимался отец и больше увидеть маму ей не удалось.
— Ох, не плачь, моя хорошая, — мама провела ладонью по ее волосам и поцеловала в макушку, — ну чего ты так горько плачешь? Я же не с могилы встала, в самом-то деле!
Упоминание могил вызвало новый поток рыданий. Ну разве могла она объяснить, что, в переполненную чашу терпения только что упала последняя капля. И уже не важно, сколько вокруг свидетелей ее слабости, что подумают люди, и как пострадает гордость. Алесана не могла остановиться, опустошая душу на мамино плечо.
— Лесанька, что-то случилось? Расскажешь?
— Ничего… просто накопилось… все как-то, — всхлипывала она, успокаиваясь, — И воспоминания, и Фаб, и новая школа, и папа, словно чужой, и тебя нет…
— Я так и знал.
Презрительный тон сказанных слов окатил холодной волной. Алесана мгновенно успокоилась и выпрямилась. Утерев лицо тут же предложенным мамой платком, она обернулась. Фабиан стоял, сложив руки на груди. На лице у него читалась злость. Видимо патрульные устроили доскональную проверку, раз он так задержался. Мысли о том, что брат подвергся неприятным для него процедурам, взбодрили и окончательно успокоили. Как она вообще могла подумать, что между ними хоть что-то изменилось? Подумаешь, обнял. Это и на объятие не было похоже. Скорее на подавленное желание придушить.