Войшелк «съвкупи около себе вои отца своего и приятели, помоливъся кресту честному, шедъ на поганую Литву, и победи я, и стоя на земли ихъ все лето. Тогда оканьнымъ възда господь по деломъ ихъ: всю бо землю ихъ оружиемь поплени, а по христьяньскои земли веселие бысть всюда»[457].
А в следующей статье: «Того же лета вложи Богъ в сердце Довмонту Благодать свою побороти по святои Софьи и по святои Троици, отмьстити кровь христьяньскую, и поиде со Пльсковичи на поганую Литву, и повоеваша много, и княгыню Герденевую взяша, и 2 княжича взяша»[458].
Грамота Герденя датирована «по роженьи божии», что может говорить о его принадлежности к христианству, но фактически это документ орденской канцелярии, и даже система летосчисления в нем орденская. Потому о конфессиональной принадлежности Герденя говорить затруднительно. В летописи он назван «поганой Литвой», как и все сторонники православного князя Войшелка. Эта конфессиональная путаница, очевидно, связана с наличием двух авторов в этой части летописи, о чем мы писали выше.
Причем позиции этих авторов ничуть не совпадают с автором Повести о Довмонте, где «поганой» представлена вовсе не Литва, а немцы: «поганых немець», «поганой латыне». Слово «поганый» в различных склонениях использовано семь раз по отношению к немцам и латинянам, и только один раз оно было применено к перечню, в котором присутствовала и Литва[459].
Можно считать рубежными изменения на Руси после смерти Александра Невского (1263) и Даниила Галицкого (1264). Ни летописец, ни его современники даже формально не отдавали себе отчет о единстве Древней Руси, которая с тех пор окончательно раскалывается на западную (Галицко-Волынскую, впоследствии польско-литовскую), и восточную (Владимиро-Суздальскую, впоследствии московскую). Не только отношения с монголами, но прежде всего отношения с Литвой стали смыслообразующими в этом процессе. Причем в 1260-е гг. мы фиксируем первые симптомы конфессионального раскола. В те годы, когда Византийская империя вернулась на берега Босфора и приступила к возрождению православной столицы, русские земли окончательно разошлись в политико-ментальном пространстве.
Наследника литовского трона православного князя-монаха Войшелка всесторонне поддерживали галицко-волынские войска, на плечах которых он фактически и вернул себе власть в Литве. И летописец симпатизирует ему, но только до того момента, когда он становится литовским князем. Сразу после этого он переходит в разряд «поганой Литвы», и ему следует мстить за «кровь христьяньскую»