Вместо этого я рассказал Джорджу о ссоре женщин с Сильвией, перед тем, как он в очередной раз отправился навестить Хану. Я напомнил ему о том, как важно собрать любую информацию, чтобы мы могли вмешаться и помочь. К счастью, Джордж оказался блестящим учеником. Вернувшись, он сообщил, что Хана очень расстроена. Конни не разговаривала с мамой, но, когда осталась наедине с Ханой в своей комнате, все ей рассказала. Конни много плакала и говорила о том, как она несчастна, как скучает по отцу и своему дому, и о том, как Алексей сделал ее жизнь более сносной. Еще она сказала, что Алексей всячески ее поддерживает и в школе они по-прежнему неразлучны. Они оба решили временно смириться и не злить ее маму. Что ж, разумные дети, я в них не ошибся. Их связывала настоящая дружба, я это видел, но если бы только это могла видеть и Сильвия! Если бы только нашелся способ заставить ее увидеть это.
Сильвия не справлялась с ситуацией, и, по словам Ханы, ей даже не к кому было обратиться. Отрезав себя от наших женщин, она прекратила даже общение с подругами по скайпу. Хана сказала Джорджу, что никому не понять, в какой кошмар превратилась жизнь Сильвии, а попытки храбриться ради Конни, чем она до сих пор занималась, довели ее до отчаяния. Сильвия даже исполнила свою угрозу и поговорила с бывшим мужем, но тот предложил, чтобы Конни вернулась и жила с ним в Японии, и это еще больше взбесило Сильвию. Она чувствовала, что не может обсуждать с ним свои проблемы, если не хочет потерять дочь. Теперь, когда я, в отличие от моих женщин, владел секретной информацией, я сочувствовал Сильвии и считал своим долгом вытащить ее из затруднительного положения.
С наступлением зимы, когда свирепый холод пробирал до самых костей, а ночи и утра становились все более темными и мрачными, моя спокойная жизнь закончилась. Однако Тигрица по-прежнему оставалась моей главной заботой. Я не знал, как долго нам суждено пробыть вместе, и не хотел упускать ни одного мгновения рядом с ней. Да, у меня накопилось много других проблем, требующих разрешения, и дел, как всегда, было полно, но я не мог отказаться от общения с Тигрицей. Наше время уходило безвозвратно, и я не хотел ничего упустить.
Она ждала меня на заднем крыльце своего дома.
– Привет, Алфи, – обрадовалась она.
Когда я встречался с ней в эти дни, мне приходилось прятать свои чувства и отводить глаза, в которых мелькал ужас. Она совсем исхудала, мех потерял блеск, и усталость уже не покидала ее. Но она никогда не показывала виду, бодрилась изо всех сил – думаю, ради меня и Джорджа.