– Лишь бы они тут на отдых не устроились.
– Не, уходят, – шепнул мальчик, не отрываясь от наблюдения.
Больше никаких происшествий на его смену не выпало. Передав дежурство деду, Калин тут же сладко уснул.
Ужин состоял из вяленого мяса, сыра и хлебных лепешек. Огонь не разводили по понятным причинам. Запив все это простой водой, начали сборы. Спустившись, Гобла брызнул раствором, отбивающим запах.
– Вот тебе и глоты, пустоши исчадья, – усмехнулся Лаки, наблюдая за манипуляциями нового члена своей команды.
– Но-но, попрошу не оскорблять, – улыбнулся Гобла.
– Не, серьезно, сколько лет живу, в жизни бы до такого не додумался.
– У вас жизнь проще, вам прятаться не нужно.
– Тоже верно.
Из-за кустарника вышел красавец-олень с огромными рогами, которые Калин принял за ветви сухого дерева, похожие на корявые сучья мохнатого самшита, поросшие свисающим с них мхом. Лесной житель степенно прошел по краю оврага, приостановившись, свысока взглянул на застывших в испуге путников. Калину почудилось, что он сейчас заговорит, как в сказке, таким нереальным, фантазийным казался олень мальчику.
Гобла без резких движений вынул мешочек с солью и, выйдя вперед, с поклоном отсыпал горсть на лист лопуха. Сохатый, гордо взирая на двуногих созданий, приблизился к подношению, понюхал и одним движением языка смел его вместе с лопухом. Жевал он вдумчиво, прикрыв глаза от наслаждения. Проглотив, взглянул себе под ноги в поисках добавки, но ничего подобного не обнаружил и устремил взор вслед удаляющимся путникам.
Кинуться вдогонку, что бы разметать тела и найти там еще немного лакомства, а заодно и мяса отведать, он, конечно же, мог, но зачем, если мясо этих существ ему совершенно не нравилось на вкус, а найденного у них лакомства хватит совсем ненадолго. А если не тронет этих, вскоре придут другие и тоже оставят угощение. Существа умеющие снимать и вновь надевать свою шкуру, часто бродят по его лесу, и почти всегда у них есть чем порадовать старого оленя – так думал зверь, почесывая себе рогом бок и облизывая солоноватые губы и нос. Встрепенулся и, передвигая мощными ногами, скрылся в чаще.
– Гобла, какого черта мы по лесу в ночь поперлись? – незатейливо матерясь, поинтересовался Гриня после того, как в очередной раз споткнулся о выступившее из земли корневище и напоролся на острые ветви сушняка.
Звездное небо лишь иногда мелькало в редких просветах густых крон, скудно освещая верхушки деревьев. Калин заметил себе, что в подземелье хуман и то светлее было, и, задирая повыше ноги при каждом шаге, старался ни во что не врезаться. Тусклый, уже догорающий факел в руке проводника почти не светил, но хотя бы было видно его направление, и на том спасибо. Ночной лес пугал темными стволами необъятных деревьев-великанов, различными скрипами, треском, уханьем ночных птиц и другими страшными звуками, от которых замирало сердце и холодела кровь. Пара зеленых глаз во мраке, увиденных мальчишкой, и громадный горбатый силуэт заставили подняться дыбом волосы на его теле, но на деле это оказалась всего лишь бабочка, сидевшая на валуне, раскинувшая пушистые крылья. Такая моль не то что шубу, но и хозяйку утянет.