Дождавшись возвращения своих друзей, Калин «выключился». Он даже не заметил, как сильно вымотался за эту ночь, устал и перенервничал, и лишь когда опасность миновала, он расслабился, и организм, почувствовав перегрузку в полной мере, отключил сознание в глубокий сон.
– Как он все это выдерживает? – качала головой Галина, бережно накрыв Калина покрывалом после того, как Норг отнес того в комнату и уложил в кровать. – Такой маленький, а вы его прям как взрослого за собой тягаете, покоя ребенку не даете, – вздохнула она с состраданием. – Лекарь из него толковый какой, удивительно просто. Вон как Тошку полечил. В мясе ковырялся, будто всю жизнь только этим и занимался. А мужа моего как заштопал справно. Я рубах так шить не умею, как он кожу человечью. Оставьте его тут, а? – заглянула она в глаза северянину с надеждой и мольбой. – Нужды малец знать не будет, теплом и лаской не обделю, работ домашних не навяжу, лекарей толковых на всю округу ведь не сыскать. К нему очередями люди потянутся. Лаки зря мальчонку таскает с собой, рискует он им сильно. Толковый ведь мальчишка, жаль, сгубите вы его, тем более, проблемы у вас, в бегах. А вдруг арестуют? Ну, оставьте мальца тут, а, Норгушка, зачем вам, воякам, дитенок-обуза?
Норг слушал «сердобольную» Галину, и улыбка на его лице растягивалась все шире и шире, в итоге он гулко расхохотался и вышел вон, оставив растерянную, не понимающую причин подобного поведения женщину в полном недоумении.
Проснулся Калин в обед, почуяв аромат жареного мяса и свежей выпечки. В животе громко заурчало, рот моментально наполнился слюной. Ноги сами понесли сонного подростка на кухню.
– Проснулся, голубчик, – слащаво залепетала Галина, заметив помятого парнишку. Радушно улыбаясь, она торопливо вытирала руки о заляпанный мукой и сальными пятнами передник. – Голодный небось? Сейчас, сейчас я тебя накормлю, миленький ты мой. Пирожочки как раз теплые еще, борщик наваристый, картофля с мяском жареным, м-м-м, пальчики оближешь. Друзья-то твои отобедали давно, а ты все спишь и спишь. Замучили они небось тебя суетой своей, дорогой вечной. Голодом заморили, ироды неугомонные. Вон истощал как весь, кожа да кости. Погостил бы у меня немного, отъелся бы…
– Галина, – заглянул в кухню Норг и, усмехаясь, погрозил притихшей болтушке кулаком. – Выспался? – улыбнулся он Калину. – Ну, пойдем, а то тут глупости всякие трындят без умолку.
Он приобнял мальчика за плечо и, ухватив на ходу из глиняного таза пару пирожков, вывел его из кухни, напоследок еще раз показав обиженно нахохлившейся бабе увесистый кулак.