Как ни прискорбно говорить, но он привык к моим неожиданным звонкам — слишком много неприятностей, связанных с жизнями, таится в горном деле да к тому же в самом северном производственном регионе мира. То порода обрушится и придавит шахтёра, то цепь вагонетки оборвётся на крутом спуске и разогнавшаяся чугунная махина сбивает выглянувшего на своё несчастье рабочего, а то матрос буксира, неосторожно перелезая через обледенелые поручни судна на причал, вдруг соскальзывает и мгновенно оказывается под слоем льда в ледяной воде, где шансы на спасение отсчитываются секундами, если рядом есть помощь, но её не оказалось. Случается, что и белый медведь забредёт в посёлок, привлечённый запахами отходов, но стрелять в него запрещено законом, и, если появление ревущих моторами снегоходов и шипение падающих поблизости светящихся ракет не слишком пугают зверя, позволяя ему вновь и вновь приходить в понравившееся ему место, тогда приходится звонить норвежцам и просить помощи их полиции, которая снотворными пулями усмиряет медведя и отвозит спящего нарушителя спокойствия вертолётом как можно дальше от поселений человека.
В этот раз Кетиль Лаксо внимательно слушает моё сообщение и помрачневшим голосом просит перезвонить об этом переводчику конторы. Старший полицейский губернатора прекрасно понимает английский да и с русским языком справляется в случае необходимости неплохо, однако слишком серьёзно то, что он услышал и он просит подтверждения через переводчика.
Я звоню Борду Улсену. Тот охает, переспрашивает, уточняя, и сразу интересуется не нужна ли какая-то срочная помощь.
Да, это в традициях норвежцев на Шпицбергене прежде всего предложить свои услуги. Для нас они часто носят гуманитарный характер. Когда в наших посёлках были дети, то они часто получали подарки от пастора и жителей норвежского Лонгиербюена, приглашались на норвежские праздники с чудесными угощениями. Теперь детей в наших городках почти нет, но по различным поводам, приезжая для встречи с россиянами, губернатор привозит с собой ящики фруктов на радость собравшимся в зале слушателям. Связано это, конечно, не только с тем, что норвежцы так добры по натуре и любят отвечать добром на наше широко известное русское хлебосольство, но и с тем, что в соответствии с Парижским Договором о Шпицбергене мы платим немалые деньги в виде налогов за осуществление суверенитета на нём Норвегией. Часть этих денег и выделяется ежегодно на социальное развитие посёлков. Что касается других иностранцев, оказывающихся иной раз в беде на территории архипелага, то им помощь тоже оказывается, но отнюдь не бесплатно. Капиталистические расценки здесь очень высоки и владелец попавшего на мель или камень иностранного судна после такой помощи вполне может оказаться банкротом. Мы же по традиции спасаем всех почти бесплатно.