— Какие ещё, на хрен, чернушники? — удивился Шашель. — Чернушники на зоне нарды мастерят. — Но тут же до него дошло: — А, ты про «мастерил», которые угнанные тачки рихтуют… Ну, ям пять я знаю. Трое под ворами, один, я так думаю, с ментами в доле. Плюс неманы, те гуляют сами по себе. Хотя ворам, наверно, отстёгивают на общее. От сумы да от тюрьмы… За «колючкой»-то всё равно бродяги рулят.
— Давай всех этих подпольщиков пошерстим! — завёлся Салфеткин. — Вдруг им кто-то нашу «шестёру» скинет…
— Вряд ли, — засомневался Шашель. — Наверно, малолетки развлеклись. Сейчас ссутся от радости. Им главное — что лавэ по-лёгкому срубили. А тачку уже давно бросили.
— Может, и так, — грустно согласился Салфеткин. — Но недомерки, скорее, наш «чероки» угнали бы. Чего им с «жигулём» возиться?
— Это верно, — кивнул Шашель. — У меня всё время это в башке вертится. Наверное, тот, кто угонял, прикинул, что за таким джипом стоит суровый народ. Лучше не связываться.
— Чего ж они тогда бабки насунули?! — взвизгнул Салфеткин. — Не забздели…
— Непонятка, — опять согласился Шашель. — Пожадничали. А жадность, как известно, фраера губит… Ну что ж, для верности можно пробежаться. Если эти чурбаны такие отмороженные, у них хватит дури и тачку на выкуп скинуть. Только кто же это такой крутыш? Местные весь автопарк Мао знают, как «Отче наш». А гастролёры откуда в курсах, где угнанную тачку пристроить?
— Не забивай голову, — махнул рукой Салфеткин. — Поехали.
НА ПЕРВЫХ ДВУХ ТОЧКАХ приятелям не повезло: свежих поступлений там вовсе не было. Правда, у дагестанца Бодруди «шестёрка» имелась, но доставили её месяц назад. Лишь когда Шашель с Салфеткиным сунулись в Посёлок Грибной, километрах в двенадцати от Климска, им крупно повезло.
Место это славилось тем, что обитали здесь в основном глухонемые, на жаргоне — «неманы». Любопытно, что сами аборигены нормально реагировали, когда их кликали неманами, зато многих оскорбляло слово «глухонемой». Немыми они себя не признавали. Как это — немые? Да у них целых два языка — язык жестов и азбука на пальцах, которую учёные люди зовут диковинным словом «дактильная». Обитатели посёлка считали себя только глухими. А многие вообще были лишь тугоухими, поэтому даже разговаривать умели — медленно, тягуче, по слогам и необычайно громко, как будто боялись, что собеседник их не услышит.
В посёлке располагался небольшой механический завод, где человеку с нормальным слухом работать было совершенно невозможно из-за чудовищного шума старых станков, грохота конвейеров и прочих пролетарских прелестей. Трудились неманы необычайно добросовестно, тщательно и со знанием дела. Это вообще отличительная черта глухонемых, за что бы они ни взялись. И, конечно, неманская среда обитания была перенасыщена криминалом. Неразговорчивые поселяне на всю катушку торговали наркотой, «бегали» по карманам и творили прочие уголовно наказуемые чудеса. «Перековка» угнанных машин считалась здесь делом чистым и за малым не богоугодным.