Артур с надеждой посмотрел на Франсин.
Она вдохнула. Выдохнула. Расправила плечи. И как можно убедительнее произнесла:
– Выйду.
Ни разу за всю их поначалу фиктивную – а затем уже и настоящую – помолвку и ни разу за всю жизнь в браке Артур не задавал ей вопросов о Месснере. Кто он такой, как они познакомились, что между ними было. Он не желал ничего знать. И Франсин была безмерно ему признательна. Что может быть правильнее и милосерднее, чем не задавать вопросов? Это самый трудный и самый прекрасный подарок, какой можно сделать своему спутнику жизни: абсолютный и безусловный второй шанс.
Той ночью, лежа в постели – после того, как Месснер навсегда покинул их жизнь, – Артур со слезами на глазах поведал ей свою историю. Про Мойо, Рафтера, Джемролла, сонную болезнь и мух цеце – про все. Когда он закончил (Франсин к тому времени уже и сама рыдала: да, ей было больно за любимого, но больнее всего – за африканскую деревушку, которая приняла на себя всю тяжесть его амбиций, и жителям которой теперь предстояло годами за это расплачиваться; и как незначительны были ее собственные страдания по сравнению с тем, что происходило с Артуром!), она вытерла глаза и спокойно отвела его в ванную. Там она уложила его в горячую воду, перегнулась через фарфоровый край узенькой ванны размером с гроб и принялась его растирать. Слезы Артура текли в мыльную воду. Она сказала ему, что все будет хорошо. Что он хотел как лучше. В благодарность за молчание по поводу Месснера она заверила его, что мухи цеце были обстоятельством непредвиденной и непреодолимой силы. Никто не мог предсказать их появление. Человек не в силах полностью подчинить себе природу. «Ты не виноват, Артур, – повторяла она, хотя сама считала иначе, – ты ни в чем не виноват».
После ванны Франсин сказала Артуру, что приготовила для него сюрприз. Она вытерла его полотенцем и уложила на кровать. Крепко завязала ему глаза галстуком.
Когда первая капля горячего воска упала на его волосатую грудь, он взвизгнул.
12
Назад ехали в мужской тишине: напряженной, тупой, одинокой. За окном со стороны Артура три примыкающих друг к другу кладбища делили один зеленый простор цвета гольф-поля, сокрытый от любопытных взглядов кустами, телефонными столбами, бессмысленными знаками («), поваленными линиями электропередачи. В Миссури сельская местность начинается сразу – даже не надо выезжать из пригорода, думал Итан, глядя прямо перед собой, дабы соблюсти первое правило мужской тишины: не смотреть на собеседника.
Артур не выдержал:
– Неплохая постановка.