«Медное солнце и алое море – вот что такое Африка».
Родители Мойо проживали в дорогом особняке желтого кирпича с безупречно ухоженной лужайкой, какие можно встретить в фешенебельных пригородах Бостона.
Луис Мойо-старший оказался щекастым, добродушным господином, то и дело перебивающим собственную речь каким-нибудь игривым анекдотом. Еще он вворачивал фразы вроде: «Вы, наверное, ужасно устали», демонстрируя тем самым умение входить в положение собеседника. Промис Мойо, жена, настойчиво потчевала Артура чаем с кексами. Эта отчаянно независимая женщина еще до знакомства с мужем построила фабрику по пошиву одежды и единолично ею управляла. Луис-старший – не имевший, по его собственному признанию, никаких талантов и навыков, зато обладавший полезными связями, – подсуетился и обеспечил фабрику супруги выгодным контрактом: отшивать форму для национальной армии Зимбабве.
– Мир – это те, кого мы знаем, – сказал он Артуру, одной рукой обнимая жену за талию.
Артур отправился отдыхать в гостевую спальню, но через некоторое время в дверь постучали.
– Пришел пожелать вам спокойной ночи, – сказал Луис-старший. – Но сперва хочу спросить: наш сын ничего нам не передавал?
Артур совсем забыл про деньги.
– Да-да! Сейчас.
Повернувшись спиной к мистеру Мойо, он присел к чемодану, тихо достал из бумажника стопку купюр (он помнил слова коллеги о том, что американские деньги везде в почете), отсчитал три сотни, а все остальное передал мистеру Мойо. Тот заулыбался и пожелал гостю приятных снов.
Две недели Артур прекрасно отдыхал у них дома. И мистер, и миссис Мойо в свое время учились за рубежом – Луис-старший в Рочестере, Нью-Йорк, а Промис в Торонто – поэтому им было интересно узнать о политической ситуации в Штатах. На их расспросы о Рейгане Артур отвечал развернуто и с чувством. Как американский народ мог выбрать в президенты голливудского актера?! А очень просто: средний американский избиратель – избалованный ненасытный ребенок, который хочет одних лишь зрелищ.
Артур в свою очередь кое-что узнал о Зимбабве. Мойо оптимистично смотрели в будущее и считали получение независимости великим делом. Артур, приятно удивленный их современной кухней, стирально-сушильной машиной марки «Вирлпул» и хорошим напором воды в душе, тоже преисполнился оптимизма. Гостеприимство хозяев, комфортные условия и солнечная погода наталкивали его на мысль, что в Солсбери-то живется куда лучше, чем в Бостоне.
Спал он превосходно («Африка? За книгой вечера / в тишине до наступленья сна»), а каждое утро обнаруживал под дверью поднос с горячим чаем и молоком, который приносила горничная. За завтраком Артур читал свежий выпуск «Нью-Йорк геральд». Промис решила подготовить его к самостоятельному проживанию в Зимбабве и научила варить кашу из грубо смолотого маиса, так называемого «мили-мил». По вечерам Луис-старший угощал Артура импортными сигарами. Однажды Мойо взяли его с собой на футбольный матч, проходивший на стадионе «Руфаро»: проехали мимо толп на частную парковку, где стояли одни «мерседесы», а затем провели Артура в президентскую ложу с отдельным входом.