– Нужно будет выдать вам артефакт от ментальных вмешательств, – начал строить он планы. – Меня не устраивает, если у моего секретаря будут шариться в голове безо всяких преград.
– Думаете, что ваша слежка так обеспокоит одну из сторон, что через секретаря будут пытаться разжиться информацией?
– Может, и не будут, – согласился он. – Но у вас слишком неаккуратно была проведена ментальная чистка воспоминаний, вы сейчас легко уязвимы.
– Ментальная чистка? – поразилась я. – Какая еще ментальная чистка?
Слова о ментальной чистке были такими дикими, настолько ко мне неприменимыми, что ввергли меня в настоящий шок. Что у меня могли стирать, да еще так, чтобы я об этом услышала впервые? Возможно, Дитрих ошибается?
– А вы не знали? – в свою очередь, удивился он. – У вас не так давно очень грубо что-то стерли.
– В Сыске? – неуверенно предположила я. – Последний раз я имела дело с менталистом в Сыске. Последний и, пожалуй, единственный.
– Сыск можете сразу отбросить, – уверенно сказал Дитрих. – Ничего они стирать без решения суда не будут, ни один менталист, работающий на Корону, на такое не пойдет. Странно, что вы вмешательства не заметили и даже не заподозрили. Стирание очень топорное, но наверняка это воспоминание для вас неважно.
Его слова оказались для меня настолько неожиданными, что ноги моментально перестали держать и я тяжело плюхнулась на лабораторную табуретку, так кстати стоявшую рядом со столом, который играл роль алхимического. Пустые склянки жалко звякнули, и мысль о нарушении техники безопасности почти привела меня в себя. Почти – потому что даже если все имеющиеся на столе ингредиенты смешать в одну кучу, ничего страшного не случится.
– Этого не может быть, – с трудом выдавила из себя я. – Зачем кому-нибудь влиять на меня ментально? Какой в этом прок?
– Возможно, инора Вернер? – предположил Дитрих. – Сначала располагала к себе, а потом стерла что-то, что вы случайно узнали?
– Если бы она была менталистом, то это было бы никак не скрыть, – возразила я. – Да и не хотела она меня брать. Мне пришлось ее уговаривать.
– Тогда внушала, чтобы вы от нее отстали?
Я невольно рассмеялась.
– Это у нее плохо получилось. Ей пришлось меня терпеть два года.
Я помолчала, пытаясь придумать хоть какое-то объяснение узнанному. Если это, конечно, правда. Я с подозрением посмотрела на своего собеседника:
– Дитрих, меня проверял менталист Сыска. Неужели он бы такое не заметил?
– Что у вас в голове кто-то пошарился? Наверняка заметил и написал в отчете, который вы должны были подписать. Вы его читали?