В дверь раздался стук. Вошли трое, все в белых халатах. У первого, видимо старшего, коренастого, полностью лишенного шеи, так что казалось — голова растет из груди, было сытое и наглое лицо.
Кольвиц остался в проходе. К нему и обратился хриплым голосом старший:
— Эвакуационное предписание!
Кольвиц протянул сочинение доктора Шестаковского. Старший, видимо для сведения остальных, начал читать:
— Эрих фон Бломберг, оберст восемнадцатого полка Третьей армии Восточного фронта, так, проникающее пулевое ранение брюшной полости с повреждением тканей печени, в которых находилась пуля. — Поднял глаза на Соколова. — Вы из восемнадцатого полка? Какой счастливый случай! Вам знаком майор Пфендер? Это мой зять…
Соколов отрицательно помотал головой:
— Не имел чести быть знакомым…
— Странно, его знают все.
— А я не знаю! — упрямо повторил Соколов.
— Мой Пфендер великолепно играет на скрипке… Не вспомнили?
— Нет! — отрезал Соколов. — Зато я хорошо помню своего брата, Вернера фон Бломберга — генерала Генштаба Германии.
Старший хлопнул себя по лбу:
— Ах, я перепутал, зять не в восемнадцатом полку, а в восьмом. Ну-с, что тут еще написано? Операция произведена пятнадцатого июня. Пуля удалена, наложены швы. Больному рекомендовано двухнедельное лечение термальными источниками в Карлсбаде. — С завистью вздохнул: — Везет людям! За две недели в Карлсбаде я согласился бы, кажется, получить ранение в голову…
Соколов усмехнулся:
— В этом случае термальные источники вам не помогли бы!
Старший рассмеялся:
— Верно! Ну-с, батенька, покажите, что у вас тут. Кольвиц, разбинтуйте, да только осторожно, тут следы кровотечения…
Кольвиц стал осторожно разматывать бинты. Соколов дернулся и закричал таким ужасным голосом, что члены комиссии отпрянули к дверям. Старший выдохнул:
— Ну и звук… Такой мощный голос может быть только у здорового человека.
Кольвиц ласково произнес:
— Все, все, господин оберст! Больше не будет больно… Пожалуйста, коллеги, осмотрите рану, я обнажил ее.
Все трое дружно уткнули носы в работу Шестаковского, но мастер не подвел: рана была просто красавицей!
Старший удовлетворенно хмыкнул:
— Прекрасно-с! Вас, господин оберст, еще лечить и лечить хирургам надо, а вы уже желудком занялись…
Соколов сделал суровое лицо:
— Как писал Ницше, «желудок всему организму го-ло-ва!».
— Прекрасная точка зрения! — Старший подкрутил усы. — До свидания, счастливого выздоровления.
Комиссия удалилась, Кольвиц остался. Он заканчивал бинтовку. Усмехнулся:
— Это у него шутка такая, про зятя Пфендера. Вы поняли, он вас испытывал, он не хирург, он из контрразведки. Вбил себе в голову, что рано или поздно кто-нибудь ответит: «Ах, как не знать! Чудный человек!» Стало быть, по подложным документам едет шпион. Такого сразу под арест… Вот, забинтовал!