— Где человек с трубой?
Ральф сообразил, что тот еще ничего не видит, и ответил:
— Нет никакого человека с трубой. Трубил я.
Мальчик подошел, впился глазами в Ральфа, и чем больше он приглядывался, тем сильнее хмурилось его лицо. То, что он сумел разглядеть, его, по-видимому, не удовлетворило. Он круто повернулся, и черный плащ поплыл по воздуху.
— Значит, тогда и корабля нет?
Пока плащ описывал дугу, было видно, что мальчик долговязый и костлявый; из-под черной шапочки выглядывали рыжие волосы. Лицо, веснушчатое и сморщенное, казалось гадким, но неглупым. С этого лица пристально смотрели голубые глаза, еще растерянные, но они уже вспыхивали или были готовы вот-вот вспыхнуть гневом.
— И взрослых нет?
— Нет, — Ральф говорил ему в спину. — У нас собрание. Давайте присоединяйтесь к нам.
Первая шеренга рассыпалась.
— Хор! — закричал долговязый. — Смирно!
— Мерридью… ну пожалуйста, Мерридью… можно мы, а?
Один из мальчиков рухнул лицом в песок, и строй смешался. Мальчика подняли, втащили на платформу и положили. Глаза у Мерридью вытаращились, но он как ни в чем не бывало сказал:
— Ладно уж, садитесь. А его не трогайте.
— Как же так, Мерридью?
— Вечно с ним обмороки, — сказал Мерридью. — И в Гибралтаре падал, и в Аддис-Абебе, и на заутренях — прямо на регента.
Его шутка вызвала смех у хористов, которые, как черные птицы, расселись на стволах, лежащих крест-накрест, и с интересом разглядывали Ральфа. Хрюшка не спрашивал, как их зовут. Он был подавлен видом формы и бесцеремонной властностью в голосе Мерридью. Он незаметно оказался по другую сторону от Ральфа — подальше от Мерридью — и занялся очками.
Мерридью повернулся к Ральфу.
— Неужели нет ни одного взрослого?
Мерридью сел на ствол и обвел глазами ребят.
— Тогда придется самим о себе позаботиться.
Чувствуя себя под защитой Ральфа, Хрюшка заговорил:
— Ральф для этого и собрал всех. Чтобы решить, что делать. Мы уже знаем, кого как зовут. Это Джонни. Те двое — они близнецы — Сэм и Эрик. Ты Эрик, да? Нет, ты Сэм?
— Я Сэм…
— А Эрик — я.
— Пожалуй, нужно знать всех, — сказал Ральф. — Так вот, я — Ральф.
— Мы уже знаем имена почти всех ребят, — сказал Хрюшка.
— Детские имена, — фыркнул Мерридью. — Какой я вам Джек. Я — Мерридью.
Ральф быстро обернулся. Это был голос человека, у которого своя голова на плечах.
— Вот, — продолжал Хрюшка. — Этого зовут… забыл…
— Слишком ты много болтаешь, — сказал Мерридью. — Заткнись, Жирняга!
Раздался смех.
— Он не Жирняга! — крикнул Ральф. — Он Хрюшка!
— Хрюшка?! Хрюшка!!. Ой, не могу, Хрюшка!
Поднялась буря хохота, смеялись даже самые маленькие. На мгновение замкнулась цепь взаимопонимания, и лишь один Хрюшка остался в стороне; он покраснел как рак, нагнул голову и стал опять протирать очки.