И криминалист побежал вдогонку следственной группе.
— Вот тебе и гуляш без намордника, — заметил кожаный следак.
— Женя, не драконь, — поморщился дядя Толя. — Майор, блин, Пронин. Толку с вашей своры, как с козлов недоеных. Вы меня уже пару раз чуть не упекли: то за кенгурят побитых, то за лебедей… Я у вас дежурный душегуб. Хоть Лизку-то на меня не вешай, страусиного бога побойся.
Полицист сильно смутился и не нашёлся, что ответить, кроме традиционной отмазки "кто старое помянет". Но это бормотание перекрыл плач Сигизмундовны на плече Семёновны. Главный орнитолог утешала молоденькую кипершу недалеко от страусиных кормушек. Рядом терпеливо топтался долговязый парень из свиты майора Левашова.
— Надо Светлану поспрошать, — сказал Юша. — Я по страусам не особый спец, а вопросы есть.
— На всякий случай, следствие веду я, — напомнил Левашов.
— Так то на всякий случай. А раскрывать, как всегда, придётся мне. Так что под ногами не путайся.
От такой наглости майор снова растерялся, но отвечать не стал, а быстро засучил длинными полицейскими ногами из вольера и далее по дорожке в сторону камышей, откуда доносился собачий лай и отдалённый русский мат.
Долговязый парень отлепил Раиску от начальницы и занялся опросом смотрительницы. А Юша взялся за главного орнитолога.
Возраст Светланы Семёновны колебался между сорока и пятьюдесятью. По-иностранному называется — волатильный: слёту не угадаешь, особенно под косметикой. Дядя Толя зачирикал с птичьей начальницей по-отечески.
— И что ты обо всём этом мыслишь, свет очей моих? — спросил он.
— Да что тут мыслить, Анатолий Ефимович… Сколько ни мыслю, ничего намыслить не могу. Пусть вот они мыслят, — Светлана Семёновна кивнула в сторону долговязого.
— Они намыслят… Ты мне, Светочка, один вопрос проясни. Как такое может быть, чтобы эти нехристи к Лизавете подкатили и уволокли её без проблем?
— А никак. Взрослый страус человека ударом ноги может насмерть зашибить, но и Лизонька, хоть ребёнок, так припечатает, что добавки не потребуется. В ней всё-таки 76 килограммов.
— И я о том же, — по Юшиной лысине пробежала мелкая рябь: мыслительный процесс набирал обороты. — А главное: как эти ушлёпки Лизавету из птичника выманили? Внутри домика следов схватки нет.
— В помещении Лизонька их бы близко к себе не подпустила. Да и остальные птицы возбудились бы. Знаете, какой у страуса голос? Особенно в брачный период. Почти как у льва! — голос учёной птичницы наполнился гордостью.
— Тогда как на воле к ней сумели подкрасться?
Светлана Семёновна задумалась.
— Если бы мы были в Африке, я бы на ваш вопрос смогла ответить, — раздумчиво протянула она, растворяясь мыслями в экзотических далях. — Если бы мы были в Африке…