— Можно подумать, мы не в Африке, — буркнул шкипер. — Кругом одни бабуины. Светочка, давай, по ходу, отрешимся от реальности. Воспарим, как страусы.
Да шкипер у нас поэт, удивлённо подумал я.
— Страусы не летают, — укоризненно заметила орнитолог.
— Зато шурики бегают, — Юша зыркнул на меня суровым взором. — Киндер, нырни-ка в камыши за мусоршмидтами.
— За кем? — не понял я.
— За полицаями! Слыхал, как оттуда бобики лаяли на два голоса? Разнюхай ситуёвину, потом мне расклад прояснишь.
— А если меня не допустят? — засомневался я.
— Не делай мне шапито! — Юша начал закипать. — Притулись к Левашову, который по недогону корчит из себя следака. И нарисуй на лбу два на два.
— Как это?
— Каком кверху! Узколоба изобрази: два пальца ввысь, два пальца вширь. — Шкипер для ясности продемонстрировал измерения на собственном лбу сомкнутыми указательным и средним пальцами. — Да не напрягайся: и без того видать, шо не Миклуха Маклай. Вали, говорю, пока ветер без кирпичей. Не тормози процесс.
С дядей Толей не поспоришь. Мне тоже жуть как хотелось воспарить страусом над Африкой, но пришлось плестись в болотные заросли.
Погоня в камышиных джунглях,
или
Плыви ты, моя лодка блатовская
После вылазки с охотничьей группой ментов, которые вынюхивали на неведомых дорожках следы невиданных зверей, я вернулся в родной до боли зоосад. Будь они прокляты, неведомые дорожки. Тут вот какое дело: вольер со страусами находится недалеко от озера. Водоем вполне приличный, несколько гектаров. Когда в тридцатые годы было решено потешить Паханск гигантским зоопарком, сталинские землемеры хотели поместить это природное озерцо в центре зверинца. Однако передумали: сразу за озером начинались небритые буераки да косогоры, борьбу с которыми отложили "на потом". И притулили водоём с краю зверинца, у ограды. Когда это "потом" наступит, я не ведаю, но холмы и овраги до сих пор не потеряли девственной непорочности. Или, как выразился бы наш военрук, "рэльеф местности не претерпел изменений". При старом советском режиме здесь проводились детские военные игры "Зарница". Ещё отец мой в них участвовал, юный пионер Володя. Гоняли школьники друг за дружкой и штурмовали высоту Огурец. К слову: высота Огурец для офицерской касты — почему-то место священное. Наши преподы на военной кафедре до сих пор отмечают её на всех топографических картах. Слово "огурец" у них самое популярное после слова "курвиметр".
Петлять с полицаями мне пришлось изрядно. Озерцо поросло камышом, но со стороны зоопарка берег выкошен и зачищен, поросли служат только для экзотики. Рядом — широкая поляна, летом посетители любят устраивать тут пикники с закусью и возлияниями. А берега по-над оградой никто не трогает, камыш здесь густой, выше человеческого роста. В эти заросли я и нырнул, свернув с асфальта.