Интересно меняются люди. До медпункта дядя Толя суетился и метался, как одичалый шимпанзе. А после Нины Ивановны накрыло шкипера умиротворение. Сперва мы откушали в "Ведмедике", потом посидели на скамеечке ("шоб пельмешка до нутра дошла", пояснил Юша, хотя никаких пельменей нам не подавали). И, наконец, отправились в шкиперскую рубку-кабинет. Дядя Толя не расставался с красной шваброй, как бравый гвардеец — с ружьём. Только войдя в кабинет, поставил её у двери. А сам плюхнулся на диван.
— Всем хороша Нина Ивановна, — задумчиво молвил он. — Только на Берию похожа. Не замечал?
Я не замечал. Но спорить не стал.
— Ну что, брат Шурик, — тут же переменил тон шкипер, — делишки близятся к развязке. Недолго нашему защекану по воле гуливанить. Знаешь, кто такой защекан?
— Тот, кого за щёку укусили? — предположил я.
Юша расхохотался:
— Тот, кому за щёку приправили! Сосунец. Песенка есть такая: "Хорошо бродить по свету с карамелькой за щекою"… Понял? Ну?
Понять-то я понял. Но развивать тему не хотелось.
Зато штурман окунулся в воспоминания:
— На крытой когда-то в каждой хате таких по несколько рыл пыхтели. Были, которые в охотку чужой болт себе в рот совали. А чаще: закосячит кто беспредельно — и давай всей хате сигары раскуривать…
— Так ведь и откусить мог, — опасливо заметил я.
— Для такого дела есть техника безопасности. Ласты ему за спину, а по углам рта костяшки от домино вставляли. Рот становится шире, чем очко козлиное. Но лучше всего — штифты на хрен повыбивать, чтобы одни дёсны остались. Самое милое дело.
— Дядя Толя, а вы тоже… сигару свою совали? — меня передёрнуло.
— Я свой хрен не на помойке нашёл. Сроду не любил этих… изысканностей.
Он глубоко вздохнул.
— Да, крепко меня уделал якудза-шмякудза… Как тебе его галерея?
— Красиво.
— Не то слово. Культурная нация. Басё, то да сё.
— Наши так не умеют, — поддакнул я. И, как обычно, попал впросак.
— Кто не умеет?! — вспыхнул Юша. — Наши не умеют? Да наши такое умеют, что у твоих узкоглазых шары на лоб повыскакивают! Мои росписи видал?
— Конечно.
— Их Коля Дикарь набивал. А почему его Дикарём прозвали?
И шкипер поведал одну из своих поучительных историй.
Прежде чем стать Дикарём, этот самый Коля был женат. Как он считал, счастливо. Однако сильно заблуждался.
По жизни Коля работал художником-графиком. Но особенно любил изобретать разные шрифты: прямые, и косые, и с оттенками, и с прочими подвывертами. Приятелей у будущего Дикаря в богемной среде имелось немало, в том числе нетрадиционных. Не в том смысле, что гомосеков, а разных авангардистов. Особо выделялся один, который писал полотна… собственным пенисом! А поскольку "инструмент" во время творческого экстаза должен находиться в боевом состоянии, живописец держал вокруг себя восторженных девиц, которые всегда готовы прийти на помощь при помощи рук, губ (не исключая половые) и других частей тела. Шкипер не стал вдаваться в подробности, хотя любопытно всё-таки… В общем, однажды в мастерской членомаза Коля застал свою супружницу — стоящей перед мастером живой писи на коленях и… Короче, о защеканах вы уже в курсе, так вот — жена Коли демонстрировала высокохудожественное защеканство.