— И что? Разумнее сразу Тайге калган прислать. С какого боку тут корифаны, однокрытники, подельники? Если по понятиям, правильнее кому-то из воров тусануть, которые на толковище вопрос по грузинам решали. А Умка тогда даже Нанукой не был. Нет, не в грузинах дело.
— А в чём? Чё ты мутишь на ровном месте? Все, кто головы получил, повязаны так или иначе.
— Вот! — подхватил шкипер. — Повязаны, но иначе! Возьмём первую башку…
Я представил в своих руках сколькую от крови армянскую башку, и мне стало дурно.
— Аршак был как-то связан с Нанукой?
— В смысле — с Умкой? — уточнил осетин. — Ну ты же знаешь: якуты через армян стекляшки сбывают. Хороший бизнес.
— Вот и прикинь: а ну как аршаковскую тыковку прислали Умке по другому поводу? Кто-то хотел намекнуть, что алмазы должны течь по другому руслу! Не по Беломорканалу, а по Волгодону…
Тут Юша вынул из кармана свой знаменитый портсигар — жестяную копию известной пачки папирос, только с импортной надписью "BELOMORKANAL".
— Дядя Юша, не кури! — взмолился Алихан. — Убери свой кусок карты. У меня и так башка ватная от твоих раскладов…
— Ты станицу Слащёвскую помнишь? — спросил осетина шкипер, недовольно засовывая портсигар обратно.
Станица Слащёвская Краснодырского края печально прославилась на всю страну убийством семьи фермера Саакянца — восемь человек, включая двух малолетних детей, один из которых — случайно забежавший за солью сын соседки. Людей долго мучили, резали, на одной только жене фермера насчитали шестьдесят ножевых ударов.
Преступление свалили на местную банду Шемельков, четверо из которых ещё во время следствия умерли или покончили с собой в СИЗО. Остальных судили особым порядком — без свидетелей и улик, лишь бы признались. Шустро менты отбоярились.
— Но мы-то с тобой, княже, знаем, что никакие Шемельки по делу не катят, — подытожил Юша. — Через Саакянца шёл алмазный поток, и ваши горные абреки попытались в эту тему вклиниться. А когда по-мирному не вышло…
— Почему они — мои?! — возмутился Алихан. — Я к этим выродкам отношения не имею!
— Но традиция кавказская — ножичком потыкать. Вам же что ебсти, что резать: лишь кровь текла. Русский Ваня привык вилами, дубиной или пошлым дробовиком. Однако менты решили: чем землю рыть, легче подгрести местных уродов. За ними всё равно столько всякого висит, что лишний хрен в жопе не помеха. А вот ниточка саакяновская оборвалась… И подхватил её кто? Аршак. Вслух об этом не трепались, но знали все. Или ты не в курсе?
Алихан промолчал.
— Что если тот же лихой народец Аршака убрал, чтобы Умку припугнуть? — продолжил шкипер. — Якут встал в стойку: они с армянами не один год работали, а тут какая-то изморозь… А после воровского звания и вовсе мог послать джигитов за Батайский семафор и бакинскую вышку, в родимые сакли баранов трахать. Пришлось и его завалить. А стрелки перевели на благородную грузинскую месть Коле Тайге. Пошёл, по ходу, Коля паровозом за всю мазуту.