– Он называется «Трианайд», – сказал Ренвальд, кивнув в сторону шотландского корабля.
– «Трианайд»? – переспросил я.
– «Троица» то есть, – пояснил шкипер. – Я частенько встречал его в Форте, но вот чтобы он так далеко на юг забирался – такого не бывало.
– Я думал, что все корабли Константина дерутся с норманнами на островах.
– Большинство, но «Трианайд» он предпочитает держать поближе к дому.
– Теперь он держит его под Беббанбургом, – с горечью заметил я.
– Верно, господин. Верно.
Утешало единственно знание, что «Трианайд», как и флот Эйнара, ждет под Беббанбургом не самое легкое время. Корабли не могут воспользоваться гаванью форта, вход в которую лежит по узкому фарватеру прямо под северными стенами и мимо строго охраняемых морских ворот. Любое идущее по нему судно можно закидать копьями и камнями, а следовательно, кораблям Эйнара придется искать приют на мелководной якорной стоянке между Линдисфареной и материком. Убежище это не слишком укромное и надежное, а в бурю так и вообще опасное. Когда я был ребенком, там укрылся один шотландский «купец». В ночь шторм усилился, и, проснувшись, мы обнаружили, что корабль выбросило на берег. Помню, как радовался отец, сообразив, что судно и груз теперь его собственность. Он разрешил мне ехать с воинами, которые галопом промчались по пескам во время отлива и окружили потерпевший крушение корабль. Пятеро его моряков сразу сдались, разумеется, но мой старший брат все равно приказал их убить.
– Это скотты! – заявил он мне. – Подонки! А ты знаешь, как нужно обращаться с подонками.
– Они христиане! – возмутился я. В те дни, когда мне было семь или восемь лет, я еще старался быть добрым христианином и тем самым избегать тщедушных тумаков отца Беокки.
– Они скотты, болван! – отозвался брат. – Избавляйся от этих ублюдков! Хочешь прикончить одного?
– Нет!
– Жалкий сопляк! – презрительно бросил он, потом вытащил меч и принялся избавлять мир от подонков.
Как выяснилось, выброшенный на берег корабль не вез ничего более ценного, чем груз овечьих шкур, одна из которых стала моим одеялом на следующие два года. Я вспоминал эту историю, когда Ренвальд передал рулевое весло одному из членов команды, потом вытащил меч молодого норманна из-под кормовой площадки. Он поднес к глазам рукоять и полюбовался серебряной инкрустацией.
– Господин, ценное оружие, – сказал шкипер.
– Франкский, похоже. От него куда больше пользы, чем от куска ржавого железа, который ты называешь мечом.
– Я могу оставить его? – Он улыбнулся.
– Оставь или продай, делай что хочешь. Только лезвие смазывай. Жалко будет, если такой отличный клинок ржа съест.