Ренвальд сунул оружие назад в тесное хранилище.
– Господин, ты, значит, идешь в Беббанбург:
Я покачал головой:
– Нет, плыву во Фризию.
– И поэтому решил для начала заглянуть в Дамнок? – лукаво осведомился корабельщик.
– У меня было дело в Дамноке, – отрезал я. – А теперь я перебираюсь во Фризию.
– Да, господин, – кивнул он, явно не поверив.
Мы летели по ветру, хотя, по правде, летать «Ренснэгл» не умела. Она неспешно ползла, а флот Эйнара уверенно шел впереди. Я видел паруса его кораблей на фоне моря, искрящегося под лучами солнца – оно выглядывало из-за редких облаков, раскиданных по северо-восточной части неба. Рука моя инстинктивно потянулась к молоту, чтобы возблагодарить Тора за чудо, но пальцы нащупали крест, и я подумал: не этот ли символ принес мне добрую удачу? То был один из самых сильных аргументов этой религии – что судьба улыбается христианам. Христианский король, уверяли их колдуны, выигрывает больше битв, собирает больше дани, приживает больше сыновей, чем языческий правитель. Я надеялся, что это не так, но предусмотрительно поблагодарил христианского Бога, по велению которого судьба улыбнулась мне пару часов назад.
– Этельхельм не отплывет сегодня, – пробормотал я.
– Не день и не два уйдут у него на то, чтобы оправиться от этакой неожиданности, – согласился Ренвальд. – Он потерял несколько добрых кораблей.
– Надеюсь, он очень расстроится, – мечтательно произнес я.
Мое чудо случилось. Эйнар дал мне то, в чем я так отчаянно нуждался, – время. Этельхельм рассчитывал доставить в Беббанбург припасы и пополнения, но теперь большая часть провизии и значительное число его кораблей уничтожены.
Затем судьба снова улыбнулась мне.
Немного севернее Дамнока в море вливается река Вавен. В ее устье обитают в сложенных из плавника хижинах несколько рыбачьих семей. Устье выдает широкая полоса ряби – намек мореходу, что стоянка за баром[9] хоть и заманчива, но труднодостижима. На берегу блестела под солнцем поверхность большого озера, а за ним, как я знал, простирается край озер, рек, речушек, илистых отмелей, камышей и болот, что служит домом для птиц, угрей, рыбы, лягушек и перепачканного в грязи народца. Я никогда не входил в Вавен, хотя слышал о шкиперах, которые преодолевали мелководный вход и оставались живы. Но теперь, когда флот Эйнара поравнялся с устьем, со стоянки вынырнул корабль.
До меня доходили слухи, что Иеремия, чокнутый епископ, является выдающимся мореплавателем. Видимо, так оно и было, потому как если он покинул Дамнок вчера вечером, то в Вавен ему пришлось входить в сгущающихся сумерках. И вот теперь «Гудс Модер» возвращалась по реке, с бесшабашной уверенностью лавируя между отмелями. Ее парус, пузо которого раздувалось в противоположную от нас сторону, был украшен крестом. Она шла быстро, скользя к открытому морю с оборванными снастями, треплющимися на ветру. Тот же самый ветер колыхал седые волосы Иеремии. Он был за рулевого.